Поцелуй черной вдовы
Шрифт:
Проснулась она от щекотки в носу. Отчего то ли фыркнула, то ли чихнула...
И тут же в ужасе распахнула глаза: чихнула?! И поглядела на свою руку. Не на лапу лисицы, а на самую что ни на есть человеческую ладонь.
Она опять обратилась! И лежит в объятиях Гримма, пусть даже он еще зверь.
Недопустимо!
Стараясь не разбудить, Соланж выскользнула из медвежьих объятий и бросилась к одеялу, которое так и лежало брошенным на полу. Запахнулась в него, выискивая глазами одежду и костеря на весь свет свою злую судьбу, будто нарочно над ней потешающуюся... Ведь из всех
– Доброе утро, – услышала она хриплый ото сна голос.
И обернулась...
Обнаженный мужчина сидел на полу и спросонья потирал щеку.
Глава 31
Кайл проснулся еще на рассвете от странного... кхм, очень странного сна. В нем Соланж была обнаженной и... Он сглотнул пересохшим вдруг горлом. … Позволяла касаться себя в самых запретно-приятных местах... Он было пошевелился, стремясь разогнать послевкусие возбудившего его сна, когда вдруг почувствовал под рукой... мягкость женской груди.
«Она что, обратилась во сне? – замер он. – Такое бывает?»
Кайла бросило в жар...
По всему звериному телу пробежались мурашки.
Он усилием воли, колоссальным, изматывающим усилием, удержал себя в шкуре медведя, запретив себе обратиться и ощутить, как хотелось, нежность кожи Соланж, ее трепетное тепло. И биение тихого пульса...
Он не мог оттолкнуть ее чем-то подобным, испугать и лишиться доверия рыжей лисы.
Вчера он гадал, чем ее успокоить, как заставить дать отдых и телу, и голове, и решение обернуться медведем показалось единственно верным. Мужчине Соланж не позволила бы себя обнимать... От одного только вида его голой груди ее, кто бы подумал, перекинуло снова в лису. А объятия только усилили бы ее панику... Кайл же знал по себе, как изматывают частые обращения. Вот и...
Девушка пошевелилась, но, не проснувшись, уткнулась ему прямо в грудь. Сердце у Кайла взорвалось бешеным перестуком... Даже странно, что спящая не проснулась от его грохота. Он же, не в силах оторвать глаз от красивого тела, ласкал взглядом длинные ноги, плоский живот и изящную грудь с ярко-бордовым соском и понимал, что какой бы железной ни была его выдержка, ее точно не хватит, продолжи он в том же духе любоваться обнаженной Соланж, во сне столь отзывчивой и открытой.
Он как будто бы все еще видел тот сон...
И вдруг его спящая нимфа чихнула. А расслабленное до этого тело напряглось, окаменело...
Кайл понял, что девушка пробудилась и поняла, где находится и в каком именно виде. К счастью, глаза его были закрыты – он прикрыл их на миг, борясь с искушением, – а потому без труда разыграл спящего зверя... Позволил ей выскользнуть из объятий и укутаться в одеяло, а потом, наконец перекинувшись в человека, сладко зевнул и сказал свое «доброе утро».
Опять провоцировал всем своим видом, впрочем, за долгие годы, обращаясь с раннего детства, он привык к своей наготе, сопровождающей каждое возвращение в человеческий облик, и не стыдился ее. В конце концов это было нормально...
Но не для Соланж. Она стояла, запахнувшись по уши в свое одеяло и глядя в сторону...
– Оденься, пожалуйста, – попросила без обычного вызова в голосе.
Кайл послушно принялся одеваться. Мало
– Где живет Эссекс? – спросила, врываясь в его размышления, девушка.
Он обернулся и посмотрел на нее.
– Готова отправить посланца с ответом? – отозвался ответным вопросом. И так как девушка промолчала, крепко сжав губы, догадался: посланца не будет. – Сама пойдешь к Эссексу?
Соланж повторила:
– Где он живет?
– Я тебя провожу.
Ему показалось или Соланж совсем тихо, но выдохнула от облегчения. Неужели считала, что он бросит ее? Отпустит к этому упырю в одиночестве? Глупышка просто не понимает, как много для него уже значит... как долго и муторно он мечтал о подобном моменте... просто быть рядом... смотреть на нее и...
– Тогда сделай это прямо сейчас. – Совершив чудеса изворотливости, она успела одеться под одеялом, и уже стояла у двери. – Ну, ты идешь? – спросила, не глядя в глаза.
Кайл понял, что даже без мыслей о том, что он глазел на нее обнаженную, ей стыдно за слабость, которую, как ей виделось, она допустила, уснув рядом с ним этой ночью. Ее это гложет...
– Пошли, – сказал и сжал зубы.
В коридоре, замерев у дверей Шекспировой комнаты, Соланж постояла прислушавшись, а потом постучала. Никто ожидаемо не ответил, и она, вскинув вверх подбородок, с решительным видом направилась вниз. Мысленно, верно, торговалась с Эссексом о родных и мальчишке, но внизу, у самого выхода, их подловила хозяйка. Глядела неприветливо, с неким прищуром, но попрекать ночным шумом не стала: понимала, должно быть, что против важных господ лучше не заикаться. Но вот если у постояльцев такие друзья, с них можно стребовать плату побольше...
– Время платить за постой, – прогромыхала она, уперев руки в бока. – И если вас в комнате двое, – она окинула Кайла оценивающим взглядом, – то цена разом удваивается. – Голос ее потеплел и смягчился. – Ты не сказал, что подселишь дружка, – в сторону Соль, – а я женщина одинокая... – многозначительный взгляд уже в сторону Кайла, – слабая и нуждаюсь... – говорившая дернула плечиком, всколыхнув свое пышное декольте, – в средствах для жизни. И справлении прочих естественных надобностей...
Соланж шумно фыркнула, чем мгновенно разозлила хозяйку, и Кайл, желая сгладить углы, широко улыбнулся.
– Мы непременно заплатим, моя прекрасная леди, – пообещал, возвращая хозяйке многозначительный взгляд. – Возможно, в течение дня. – И подмигнул.
Гневная складка на лбу женщины разом разгладилась, и она улыбнулась в ответ.
– Жду не дождусь, – ответствовала она. И вдруг кинула в спины своим постояльцам: – Только лошадь свою уберите. Здесь не конюшня, чтобы вы знали!
Кайл переглянулся с Соланж.
– Откуда здесь лошадь? – спросила она.
– Понятия не имею.
Под окнами пансиона в самом деле понуро стояла та самая кляча, которую они прикупили для выезда в лес.