Поцелуй черной вдовы
Шрифт:
Пока актеры щебечущей стайкой направились к Бёрбеджу, девушка все же взмолилась:
– Пожалуйста, сэр, испытайте меня. В одной из следующих постановок! Я докажу, что достоин доверия.
Но собеседник, не удостоив ее даже взглядом, снова крикнул:
– Госпожа Люси, займите уже чем-то полезным этого докучливого мальчишку! Иначе я за себя не ручаюсь.
Совершенно отчаявшись, Соланж стояла, не в силах пошевелиться – казалось, вся ее жизнь пошла прахом! Как же ей сделать большее, если даже добиться крохотной роли у нее не выходит?
–
А ее буквально через минуту увела со сцены госпожа Люси, поручив латать панталоны, стоившие по ее же словам, баснословные четыре фунта четырнадцать шиллингов.
– Это что, – сказала она, заметив удивленный взгляд девушки, – я знавала актера, который на один только плащ истратил не меньше двадцати фунтов.
– Но это несправедливо, – возмутилась Соланж, – Уиллу за целую пьесу заплатили три фунта, пять шиллингов, а какой-то актер щеголяет в плаще, стоившем в несколько раз дороже.
Госпожа Люси нахмурила брови.
– Ты никак пуританин, малец, – сказала она с неудовольствием в голосе. – Эти вечно обвиняют актеров в мотовстве и расточительстве, но мы дарим радость, и этим все сказано. Чтобы больше таких речей я не слышала!
Получив таким образом очередной нагоняй, Соланж посчитала, что стать еще хуже этот день просто не может, но не учла появление Гримма в образе лорда из Стрэнда. Она даже не сразу поверила, что это действительно он: просто екнуло сердце, когда среди лордов на сцене она разглядела знакомые... плечи. Они были шире других и... роднее ка будто.
Она спряталась за колонной и наблюдала, как беседует Кайл с остальными мужчинами. Как непринужденно, на равных держится с ними, и искренне недоумевала, как не замечала всего этого раньше: достоинства, стати даже в одежде простого наемника. Он ведь всегда был таким, будто выше на голову всех остальных, и потому казался ей выскочкой и позером. Гордецом. Но последние дни показали: Кайл совсем не такой. И то, что ей представлялось предосудительным высокомерием оказалось врожденным чувством собственного достоинства. Так несут себя только уверенные в себе, самодостаточные люди.
Интересно, где он сидел во время недавнего выступления? Видел ли, как она ходит внизу среди зрителей, утихомиривая по мере возможности дебоширов и пьяниц. Бёрбедж боялся, что, изрядно набравшись, они, чего доброго, вступят в неуместные пререкания с сидевшими на сцене изящными кавалерами, или, что еще хуже, в кулачную схватку, а тогда представление прекратится, и театр придется закрыть.
Он бледнел и краснел, предупреждая об этом перед началом театрального представления.
К счастью, обошлось без скандала, и Соланж было выдохнула: этот день подходит к концу. Но тут появился граф Саутгемптон...
Подумать только, настоящий, всамделишный граф, а она его чуть не убила...
И целовалась с ним...
И...
Как вообще такое возможно?
Все эти мысли проносились у нее в голове,
– Роб, граф зовет прогуляться с ним до реки. Пойдешь с нами? – спросил Уильям достаточно громко, чтобы другие услышали. И тише добавил, когда она подошла: – Кайл говорит, возвращаться в наш пансион небезопасно. Сказал что-то про лошадь и слежку... Ты знаешь, о чем идет речь? – Соланж кивнула, не в силах отвести глаз от беседующего с Бёрбеджем молодого мужчины.
– Да, потом расскажу, – отозвалась она. И прошептала: – Граф Саутгемптон...
– Сам удивлен, – отозвался Уилл. – Ты знала об этом?
– Видела его дом на реке, но не могла и представить, что он действительно... вот такой.
Молодой человек усмехнулся.
– Жизнь полна странных сюрпризов.
– Воистину.
Закончив беседовать с Бёрбеджем, Кайл, между тем, только вскользь взглянув на нее, направился к выходу вместе с Уиллом. Она, уязвленная этим его невниманием более, чем хотела бы показать, поплелась следом... Разумом понимала, что поведение Кайла оправдано его статусом, но сердце с подобными доводами не соглашалось.
И даже солнце, светившее прямо в глаза, не разгладило складку на ее лбу.
Они же тем временем маневрировали между мостков и канав Саутворка, заиленных и скверно смердящих после дождя, так что особого разговора не получалось, и только когда они вышли к Темзе, где зубоскалы-лодочники зазывали клиентов, Кайл обратился к Соланж.
– Как я уже и сказал, возвращаться в пансион в Доугейте небезопасно, а потому я предлагаю тебе... вам с Уиллом, – поправился он, – пожить в моем доме в Стрэнде. Там уже приготовили комнаты для гостей...
– То есть для вас, сэр, все обернулось как нельзя лучше? – деловым тоном осведомилась Соланж, прерывая его. – Снова стали собой, – она окинула взглядом его дорогую одежду, – вернулись в свой дом... Стоило ли вообще бунтовать против Эссекса? Ради чего? – Она вперила в Кайла вызывающий взгляд.
Тот, к слову сказать, не растерялся ни на секунду, все такой же серьезный ответил:
– Ради тебя... и королевы. Разве этого мало?
И то, как он это сказал, как посмотрел ей в глаза, будто желая донести много больше простых этих слов, как-то разом лишило Соланж желания воевать. Пыл унялся так же внезапно, как разгорелся...
– Хорошо, – сказала она, – мы поживем в вашем доме. – И, развернувшись, свистнула по-мальчишески, подзывая к берегу лодочника.
В таком доме, как Блэкфрайерс-хаус, Соланж никогда не жила, да что там жила – и в гостях побывать не доводилось. А тут ей целую комнату отвели, да еще с огромной кроватью под балдахином и гобеленами на стенах. Тот самый Катберт, старый слуга, что встретил их в доме в прошлую ночь, теперь провел ее в комнату и указал на исходившую паром лохань.
– Хозяин велел передать, чтобы, как только вы примете ванну и переоденетесь, приходили в библиотеку. Он будет ждать вас!