Почти смешная история и другие истории для кино, театра
Шрифт:
Тюбиков. Дал маху, Георгий Никитич! Изловим в течение нескольких минут. Разрешите идти?!
Георгий Никитич. Идите!
Тюбиков удаляется.
Георгий Никитич и Ася заговорщически улыбнулись друг другу.
Георгий Никитич. (Шепотом спрашивает.) Семечки уважаешь?
Ася. Еще как!
Георгий Никитич. Сейчас полузгаем! (Подмигивает
Ася вновь издает пронзительный крик. И снова никто не появляется.
(Даже восхитился.) Вот это дрессировочка! Не идет этот гад, Тюбиков! Садись, Ася, рядом со мной, я пододвинусь. Не бойся! Дай хоть посижу с человеком!
Ася осторожно присаживается на краешек кресла.
Бери семечки, Ася. Только вот куда будем шелуху сплевывать?
Ася. Вон, в вазу!
Георгий Никитич. Идея блестящая. Тем более вазе этой лет двести!
И тут вновь возникает Тюбиков.
Тюбиков. Разрешите, Георгий Никитич? Ваше указание исполнено. Вот они.
Георгий Никитич (не понял). Кто?
Тюбиков. Крысы. Серые. Он и она. Пойманы и расстреляны.
Высоко поднимает руку, в которой держит за хвосты двух несчастных зверьков.
На этот раз Ася визжит уже искренне, визжит от неподдельного ужаса.
Та самая комната, которую можно назвать диспетчерской или пультовой, или как-то еще. Сейчас здесь накрыт стол. На столе разнообразные яства и разнообразные напитки. За столом Крутилина, Тюбиков, Зобова и Тамара, и все они… в наушниках, точнее, в одном наушнике, чтобы не только подслушивать, но и иметь одновременно возможность комментировать подслушиваемое.
Тамара. Я сама ему книжку Тургенева принесла и теперь он из этой книжки ей вслух прочитывает! С ума сойти и не вернуться!
Крутилина. Тамара, расслабься! Через Тургенева и его знаменитую повесть «Ася» — это у него лихой подход! (С уважением.) Профессионал!
Тюбиков. Ну, слушаем, ну и что, все одно — скукота…
Тамара. Не скажите, Всеволод Иванович (с издевкой), как этот Георгий Никитич выкобенивается, все-таки он ее уложит…
Крутилина. Лично мне очень даже весело…
Тюбиков.
Зобова (мечтательно). Да, это бы похлеще американского кино!
Крутилина. Видеокамеру в спальню — не разрешу! Это безрассудно!
Зобова. Вы, Римма Петровна, хотели сказать безнравственно!
Крутилина. Отстань ты со своей образованностью!
Пряник. Курица — птица малообразованная, а какие из нее блюда!
Тамара (вся в напряжении). Ой, до чего он морочит ей голову и остальные места. Он ее вот-вот положит!
Крутилина. Тамара, расслабься!
Пряник. Приличная, молодая, порядочная, ей чувства нужны, а не ваша ритмическая гимнастика!
Крутилина. Бот он при помощи писателя Тургенева и подбирает чувственные слова, нет, все-таки у него класс! (Вдруг.) Тихо! Слушайте все!
Голос Аси. Не старайтесь, Георгий Никитич, я буду стоять насмерть, как часовой на границе!
Крутилина (удовлетворенно). Моя школа!
Голос Георгия Никитича. Ты, Ася, пришлась мне по душе и по сердцу, но ведь и я тебе понравился, так ведь, Ася?
Крутилина. Ну что, скинемся по червонцу? Ставлю, что он ее не… как бы это сказать, в кровать не утащит!
Пряник (вслед за Крутилиной кладет в вазочку деньги). В жизни все зависит только от курицы, и поэтому ставлю, что петух проиграет!
Тамара (вносит деньги в лотерею). У меня другое мнение. Конечно, она не просто честная давалка. Но… ей ведь тоже скучно, как всем нам, только ей наоборот скучно… Что она видела в жизни? Кафе-столовая номер восемь? Студента с прыщами? Комнату в коммуналке? Фильм из западной жизни? А тут она сама в этой жизни и посередке! И такой значительный человек! И такой… на это дело нацеленный! У нее голова кругом и сознания уже нету! Ставлю на то, что она, к сожалению, ему выдаст!
Крутилина. Тамара, выбирай выражения, ты находишься в обществе, зараза!..
Зобова. Тамаре виднее, у нее опыт!
Тамара. Ну, есть опыт! Меня за опыт, знаешь, как любят? А ты, докторица, что имеешь от жизни — пожрать, пожрать и потом клизму?
Крутилина. Грязно, Тамара, стыдно, Тамара, расслабься!.. А ты на что ставишь, доктор?
Зобова (вносит деньги). Я как вы, Римма Петровна, Георгий Никитич здоровье свое зря надрывает!