Под грозой (сборник)

Сурожский Павел Николаевич

При спуске в шахту рабочих обыскивали и отби-

рали у них спички и табак, но шахтеры умудря-

лись проносить то и другое и покуривали втихо-

молку. Проносили и водку, которую тоже запре-

щено было брать в шахту. Мастер был на это дядя

Иван. Как побывает наверху, так и принесет с собой

бутылочку или две. Если бутылки попадались на

глаза, он говорил, что это лекарство для лошадей,

и ему верили, тем более, что он подкрашивал

водку

настоем из каких-то корешков.

В шахте «лекарство» выпивалось в компании с

кем-нибудь из приятелей дяди Ивана. Чаще всего

компанионом был сторож у ствола шахты, где сто-

яли водоотливные насосы,—маленький лысый ста-

ричок по имени Стратон. Про "него говорили, что

он и родился в шахте. И действительно, он был

подземный старожил. Знал, что было на руднике

лет двадцать и тридцать тому назад, и любил гово-

рить о прошлом. Случалось ему бывать и при взры-

вах, и при затоплениях, и при обвалах, и каждый

раз он чудесно спасался. Носил он в кармане всегда

три кусочка угля, а где он их достал и какой от них

толк—не говорил, только посмеивался.

— Я человек подземный, меня и смерть не

берет,— говорил он, щуря свои маленькие острые

глаза.—Другие люди тонут, убиваются, калечатся,

а я, как заговоренный, живу и живу, уже и счет

годам потерял.

Это от того, что ты газами пропитался,—

говорил шутливо дядя Иван.—Тебя теперь хоть

режь, хоть печи, хоть в воде мочи— одинаково. Два

века будешь жить.

— А что ж? Я согласен,—простодушно говорил

Стратон.—Чем больше жить, тем лучше. Жизнь

штука занятная и против этого напрасно го-

ворят.

— А ежели она тебе ничего не дает, кроме

досады?— спрашивал дядя Иван.

— И тогда ничего,—утверждал Стратон.—Не

жизнь виновата, а люди. Многого хотят, за все хва-

таются. А ты одну линию гни, одного добивайся—

и скоро не скоро, а добьешься... Ударь меня по

голове, ежели вру.

— А ежели тебя она согнет?

— А ты не сдавайся. В жизни надо упорным

быть, плыть не за водой, а против воды, как рыба-

Антошка любил слушать, когда беседовали

Стратон и дядя Иван. Много любопытного было

в их речах, в особенности, когда Стратон рассказы-

вал о разных случаях в шахте. Часто они спорили

о том, чего и сами не понимали,—о каких-то маши-

нах, которые следовало бы выдумать для облегче-

ния работы в шахте. В последнее время дядя Иван

носился с планом придуманной им машины, с по-

мощью которой можно было бы скорее и проще

ло-

мать уголь. Называл он эту машину „землерой".

Стратон относился к его изобретению недовер-

чиво, и это раздражало дядю Ивана.

— Что ты мне говоришь: невозможно?—горя-

чился и доказывал он, крутя безволосой круглой

головой.—Невозможно только на небо влезть, а

остальное все можно. На то человеку и ум дан,

чтобы он до всего достукивался... Ты смотри, я тебе

сейчас покажу своего «землероя»...

И дядя Иван принимался чертить на земле

модель своей машины.

— Вот это, гляди, ножки, здесь вал, винтом

нарезанный, тут на конце зубья, завостренные, кри-

вые, а здесь ручка, как у веялки... Видишь?

— Ничего не вижу, глаза у меня плохие,—

говорил Стратон, зажмуриваясь.

— За ручку верти— и готово дело, уголь так и

посыпится. Один человек за троих выработает.

— За ручку верти— и готово дело: зубья так и

посыпятся, хе-хе-хе,—заливался Стратон тонень-

ким смехом.

— С тобой не сговоришь,—досадливо махал

рукой дядя Иван.—Вот постой, ' сработаю своего

«землероя» да поставлю, так все в шахте только

ахнут... Горе мое, что я в учении не был, не знаю в

тонкости, что к чему пригонять, а то бы я показал

нашим инженерам... Они все на готовенькое, а нет,

чтобы самим что-нибудь придумать...

— Ты вот придумай такую машину, чтобы уголь

сам из земли лез, чтобы не прокладывать шахты

на двести сажен.

— А что ж, когда-нибудь и это придумають,—

говорил уверенно дядя Иван.—Человек все может,

до всего дойдет. Дай только время, срок... Ты

вспомни, что было тридцать лет назад и что теперь.

Совсем другая жизнь, другие люди. Прежде здесь

была глушь, степь, ковыль да бурьян, а теперь

шахты, заводы, поселки, города—узнать нельзя.

А дальше еще скорее вся эта механика пойдет,

люди с каждым годом умнее становятся, все на

большее посягають... Через сто лет, может, и угля

не понадобится.

— А чем топить будут?— спросил Стратон.

— Да ничем. Все будет ликтрическое... либо

другое какое-нибудь. Шахты забросят, загребут,

машины в лом сдадут и только вспоминать будут:

вот были, дескать, прежде люди, шахтерами назы-

вались, в земле жили, землей дышали, ка-аторжная

жизнь была!..

— Ну, до этого, пожалуй, не дойдет,—сомне-

вался Стратон.

— Почему? Все возможно, — утверждал дядя