Под кровью — грязь
Шрифт:
Все эти «почти» были крохотными, пустяковыми. Каждое из них в отдельности не могло никак поколебать стабильной и отлаженной махины, даже в совокупности они стали причиной лишь той самой небольшой вибрации, которая неизбежно должна была угаснуть сама собой с небольшим течением времени.
Слишком массивной машиной был город, слишком прочно вросла в него система, их клетки так смешались, что нельзя было отличить их друг от друга. Едва заметные колебания рождали неясные слухи, слухи, не торопясь, скользили в общих информационных потоках,
Почти никто.
В вечерних новостях прошел репортаж с места убийства Борщагова, и зрители смогли насладиться зрелищем падающего тела и хаотическими метаниями гостей.
Органы комментировать все это отказались, сославшись, как положено, на тайну следствия. Кое-кто из телезрителей прокомментировал все происходившее на экране по-своему. «Ишь, как забегали, сволочи!» – удовлетворенно сказал кто-то из многочисленных ветеранов и пенсионеров. И фраза эта прозвучала в различных вариациях одновременно и в тысячах других квартир.
Не все же им в мерседесах ездить – с эти согласились многие. Те же, кто ездил именно в мерседесах, вспоминая о близких контактах покойного с Хозяином, покачивали головой и начинали опасаться чего-то нехорошего.
О том, что одновременно с депутатом был убит пропойца и дебошир Егорка, помнили только его соседи по квартире и дому, и те, кто тщательно, но тщетно обыскивали квартиру в поисках хоть какой-то зацепки. Их уловом оказался отпечаток ботинка сорок четвертого размера возле окна в комнате.
Грязь была соскоблена со всей тщательностью и отправлена на экспертизу. Следствие имело только эти комочки и пулю, пробившую господину Борщагову пиджак, рубашку и сердце.
У ночного клуба урожай был гораздо богаче. Не говоря уже о четырех трупах, было собрано почти полтора десятка гильз от автомата, из тел Ногина, охранников и водителя было извлечено почти десяток пуль, выпущенных из двух разных стволов, а с остатков лица одного из охранников был снят отпечаток сапога. Еще две пули были извлечены из штукатурки на потолке квартиры на втором этаже, возле входа в ночной клуб.
Следователь прикинул на глаз возможную линию очереди и покачал головой. У него возникло впечатление, что стрелок пытался очередью вымести улицу, как метлой.
После того, как в проходном дворе были обнаружены шинель и шапка рядового Агеева возле брошенного автомобиля, бывший солдат срочной службы стал подозреваемым номер один.
Информацию о его розыске не передали по телевидению только потому, что побоялись ненароком связать нападение на клуб и убийство Борщагова.
Управляющий клубом дополнить протокол не смог ничем, был отпущен следователем с миром, и ему пришлось давать объяснения уже в другом месте. Там его уже не именовали гражданином и вопросы ставили большей частью болезненные. Действительно, отчего это счетная машинка отказала именно этим утром? Уж не решил ли управляющий немного подзаработать?
В конце концов, управляющему поверили,
Уже заполночь вся эта информация достигла Хозяина. Девятнадцатилетний пацан? Хозяин еще раз внимательно прочитал и копию протокола, и донесение своих людей. Семь трупов в карауле и четыре на улице.
То, что Агеев сделал в карауле, Хозяина интересовало мало. А вот откуда солдатик получил информацию о деньгах, достал машину и где откопал подельщика – вот это было интересно и наводило на самые разные мысли.
В результате рядовой Андрей Агеев стал объектом внимания Хозяина. Не исключено, что он больше никогда не всплывет на поверхность. Опять же, случайный патруль мог задержать Агеева уже этой ночью. Но в любом случае Хозяин хотел получить информацию непосредственно от солдата. Насколько случайно то, что все три убийства произошли в один день. Причастность дезертира к убийству Борщагова была более чем гипотетична. Шансов на это почти не было.
Просто Хозяин стал Хозяином именно потому, что в его планах и намерениях не было места для неуверенного «почти». Он слишком хорошо понимал, что одно неправильное действие может повлечь за собой целую лавину ошибок.
Резонанс. Амплитуды самых маленьких толчков могли совпасть и разнести вдребезги самое надежное сооружение. Попытки погасить эти толчки могли только усугубить катастрофу, Хозяин это понимал, поэтому ограничился небольшими мерами, почти незаметными.
Почти.
– Вы знаете, я обдумал то, как эта бойня в карауле может лечь в общий рисунок.
– Я же вам советовал не волноваться по этому поводу. Палач тщательно взвешивает свои действия.
– Еще как! Настолько тщательно, что я не понимаю, как он до сих пор не понял, что его ждет в финале.
– Вы думаете, не понял?
– Не знаю.
– Все он прекрасно понял. Абсолютно все. Причем, я думаю, еще летом.
– Вот это меня и настораживает. Он продолжает действовать, как ни в чем не бывало, точно и эффективно.
– А он иначе не может. Вы перечитайте его личное дело, заключение психолога и рапорта его предыдущего наблюдателя.
– Перечитываю регулярно, понимаю, что все это так, но, тем не менее, до сих пор не могу этого принять. Слишком это не по-человечески.
– А он и не человек. Люди на такой работе вырабатывают свой ресурс слишком быстро. Он Палач.
– Палач. Я с вами полностью согласен, но все время ловлю себя на том, что ожидаю чего-то такого…
– А вот для этого у нас и есть наблюдатель. Это его функция – обнаруживать неожиданности в зародыше. Гаврилин уже дела принял, так что…
– Полностью он их примет только завтра. Пока он переваривает свалившиеся ему на голову счастье и богатство.
– Я ему почти завидую. Столько нового, неожиданного, интересного.