Под кровью — грязь
Шрифт:
Агеев закашлялся, его тело дернулось, и Наташке пришлось подставить руки, чтобы он не упал с кровати. Только сейчас она услышала, как хрипло он дышит, и почувствовала, что тело его бьет озноб.
– Эй, – тихонько позвала она его. – Что с тобой?
Агеев застонал.
Наташка нащупала пальцами на его запястье пульс. Удары слились в непрерывную дробь.
– Ты чего это? Ты меня слышишь?
Агеев внезапно открыл глаза и попытался встать. Наташка отшатнулась от него.
– Андрей, меня зовут Андрей. Андрей!
– Хорошо, хорошо…
– Андрей… –
Наташка нашарила халат, надела его и вышла из спальни.
Собрался подыхать? Тогда это будет первый мужик, которого она затрахала до смерти. Что теперь с ним делать? Он же больной. Больной.
Наташка быстро спустилась на кухню и открыла навесной шкаф. Где-то тут были лекарства. Не хватало еще самой от него этот кашель подцепить.
Хотя бы Этот скорее приехал. Этот – Наташка так и не придумала еще имени для мужика, который поселил ее здесь и приказал принять Агеева, – Этот обещал приехать. Пусть сам и решает, что делать с больным.
Когда раздался стук в дверь, Наташка бросилась открывать почти бегом. Глянула в глазок – приехал, наконец.
На выезде из города машину остановили, и пока капитан изучал документы, двое в бронежилетах с автоматами осматривали салон и багажник.
Палач спокойно ждал, спрятав руки в карманы и повернувшись спиной к ветру и дождю. Ищут убийцу депутата Борщагова, спокойно подумал Палач. В действие введен план «Перехват» или «Кольцо», или как там это у них именуется. Заодно, наверняка, велено искать и рядового Агеева, самовольно покинувшего место службы. Бог в помощь.
Азарта им хватит еще дня на два, не больше. Потом рутина и повседневные неприятности заслонят происшедшее, кто-то в промокших лабиринтах города отправит на тот свет ближнего своего, или попытается перераспределить материальные ценности своею собственной рукой, и постовые получат новые ориентировки и будут, всматриваясь в черты остановленных, вспоминать уже другой словесный портрет. Работа у них такая.
Ничего недозволенного, естественно, в машине не нашли, и Палач получил разрешение двигаться дальше. Интересно, кто-нибудь связал ограбление и убийство? Хотя бы в качестве предположения или варианта.
Было бы неплохо, очень неплохо. Если нет – тоже не беда. Не сегодня, так завтра. На следующей неделе. Но люди вспомнят о сегодняшних происшествиях. А потом долго еще будут помнить о конце этого года. Очень долго.
Все спланировано так, что это встряхнет каждого из людей в этом городе. И не только в нем. Они смогли удивить даже его.
Палач помнил, как получил черновой набросок плана операции и вначале не поверил. Все это было не по-человечески, даже принимая во внимание то, как он относился к людям. Его вежливо попросили высказать свои предложения по этому поводу, и он, тщательно все обдумав, эти предложения им предоставил.
Очень аргументированные и привлекательные. С ним согласились
Будут рубить под корень. Наверняка, и те, кто будет наблюдать за ним и его группой, тоже попадут в эту неприятную категорию свидетелей. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что их число постараются ограничить с самого начала.
Все время, пока подбирал группу, Палач даже не пытался выяснить, следят за ним или нет. Пока это не важно. Он пока точно выполняет сценарий. Даже с перевыполнением.
А потом…
Он устал. Он стал уставать, и это открытие было неприятным. Он был не в ладу с самим собой, мозг его продолжал работать, тело двигалось, но Палач понимал, что даже не пытается экономить силы. Он установил срок, и все, что было после этого срока, его не интересовало.
На этот срок сил у него хватит, а потом… Палач улыбнулся. Не будет никакого потом. Просто капли дождя застынут на его лице, как слезы. Слезы, которые он разучился проливать. Оружие может проливать только кровь. Чужую и свою.
Вот если бы эта осень тянулась бесконечно. Как эта ночная дорога, задрапированная косым дождем. Дворники сметали воду с лобового стекла, но капли появлялись снова и собирались в струйки там, куда дворники не доставали. Машин почти не было, лишь иногда встречные фары вспыхивали в каплях воды, на мгновенье ослепляли его и неслись дальше, к городу.
Палач притормозил, пропустил встречный грузовик и свернул налево, на дорогу, ведущую к дачному поселку. Улицы поселка не были освещены, и окна светились лишь в некоторых домах. Не сезон. Это было и к лучшему.
Скоро фотографию рядового Агеева будут показывать по телевизору, и чем меньше у них будет соседей, тем лучше.
Палач остановил машину возле дома, вышел, открыл ворота, вернулся к машине и загнал ее во двор. Ворота аккуратно за собой закрыл.
Спать. Ему очень хотелось спать, хотелось лечь и как можно дольше не вспоминать обо всем происходящем. Гравий привычно скрипнул под ногами, пока он шел к крыльцу. Как там Агеев? Не переусердствовала бы Наташка.
Палач остановился перед дверью, стряхнул воду с плаща и волос. Постучал. Наташка открыла неожиданно быстро, и по лицу ее Палач понял – что-то случилось.
Он отступил в сторону, подождал, пока Наташка закроет дверь, не торопясь, разделся и прошел на кухню. Наташка пошла за ним.
– Чай есть?
– Сейчас подогрею.
– Занята была? – спокойно спросил Палач.
– А? Да, наверху.
– И как мальчик? С каким счетом закончилась встреча? – ему было наплевать на то, что тут у них было, просто он хотел выпить чая и дать Наташке возможность, наконец рассказать, что же ее так озаботило.