Под прикрытием
Шрифт:
– Да… «Жовто-блакыдные» их резали, резали… Душили, душили…
Кулаком по столу:
– МИХАИЛ!!!
– Ладно, всё – молчу…
Развязно и крикливо, будто чувствуя себя здесь хозяйчиком, обойдя и здороваясь чуть ли не с половиной столиков, кивнув как давним приятелям «отцам-основателям», бородатый брюнет подошёл к нам. Посмотрев в упор и, не признав за знакомых, он:
– Я вижу здесь у Вас свободно… Разрешите?
С вежливой улыбкой, с ледяным сквозняком в интонации голоса, крайне холодно пытаюсь «отшить» -
– Думаю, Вам лучше поискать себе другой свободный столик.
Однако, тот уже плотно «приклеил» свою задницу к стулу.
– Этот столик на четверых, я всё же здесь присяду – других мест нет.
Протягивая руку, представляется:
– Яков Блюмкин…
Пожав плечами, типа – не блевать же мне теперь кровью от радости, жму его пятерню и ответно представляюсь:
– Просто Серафим. А моя фамилия - в отличии от вашей, ничего Вам не скажет.
– Михаил…, - в отличии от меня, Барон выпучил глаза - как плоская тихоокеанская камбала при виде «мужского достоинства» синего кита, - тот самый Блюмкин…?! Который…
Тот, хвастливо:
– Да, это я убил германского посла Мирбаха!
Это его похвальба, буквально «сорвав крышу», снесла меня «с катушек»:
– От знающих людей, эту историю я слышал несколько иначе. Вы, Блюмкин, стреляли в безоружного человека с трёх шагов и промахнулись - высадив целую обойму из пистолета. Затем, Вы бросили бомбу – которая не взорвалась. Возможно Вы просто забыли поставить её на боевой взвод…? Хм, гкхм… От «волнения»?
Мишка только взгляд свой ошалевший успевал переводить – с Блюмкина на меня и обратно.
– …И, тогда Вы убежали из посольства, перепрыгнув через забор - вследствие чего подвихнули себе ногу и весь мятеж «левых» провалялись в госпитале, прикинувшись ветошью. А графа Мирбаха убила вторая бомба - брошенная вашим напарником Андреевым. …Имеете что-то возразить, «террорист номер один» недоделанный?
Сказал и тут же пожалел об этом, ибо как мне известно из одной скаченной книги - этот Блюмкин был просто отмороженный псих: всюду ходил со своим неразлучным «кольтом» и, чуть-что - выхватывал и наставлял его на оппонента. Причем, не стеснялся делать это в людных, общественных местах!
Не… Кроме мнимого «убийства» посла - больше никаких подобных «подвигов» за ним не числится. Чисто понты бесовские…
Но, мне скандал разве нужен?! Тем более, у него имеются прочные подвязки в ГПУ… Вроде бы.
Невольно напрягся как перед хорошеньким замесом…
Террорист Яков Блюмкин, на цвет лица стал как беленный потолок местного вип-сортира, затрясся осиной со всежеповесившимся Иудой и, действительно – потянулся рукой в карман штанов.
– Не успеешь, - негромко сказал Барон.
Блюмкин замер:
– Что…?
– Не успеешь «шпалер» достать, как я тебе бочину «пикой» проколю, - спокойно объясняет тот, - ты же его не взвёл и на предохранитель поставил – не желая себя яйца случайно отстрелить…
Того, вообще подкидывать стало и, как обжегшись от собственного кармана - отдёрнув и положив правую руку на стол, он, заикаясь:
– Вы… Вы… Вы из немецкой разведки?
– УХУ ЕЛ?!
Оглядываюсь вокруг – не слышал ли кто и, не побежал ли вызывать того - кого принято при таких раскладах вызывать. Нет, вроде – все посетители увлечены собой или спаиваемыми ими дамами, а официанты – находятся довольно далеко от нас, даже для их чуткого профессионального слуха.
– …??? С чего Вы так решили, Яков?!
– У Вас – акцент…
– У вас – тоже «акцент», - вполне аргументировано и логично опровергаю гнусное предположение, - но я же вовсе не утверждаю, что Вы из израильской разведки, товарищ Блюмкин.
Мишка, беззвучно ржёт… Действительно, в это время словосочетание «израильская разведка» - кроме хохота, ничего вызвать не может.
При слове «товарищ» того, ещё сильней затрясло:
– Вы, Вы, Вы… Вы – левый эсер? Вы пришли меня убить?!
Ага, вот оно что… Кажется, бывшими однопартийцами – считающих его предателем снюхавшимся с большевиками, на Блюмкина было совершено несколько покушений.
Вполголоса продолжаю его «строить»:
– В приличном обществе, Яша, за «левого эсера» - принято морду бить! Однако, учитывая ваше тяжёлое детство на Молдаванке и прибитые к полу деревянные игрушки, в этот раз прощаю, но…
Указательный палец указкой вверх и как строгий школьный учитель своему «слегка» туповатому питомцу:
– …Другой вопрос! Если Вы совсем немного напряжёте память, Блюмкин, то возможно вспомните: это не мы к Вам подсели и, напросились на этот «разговор» - а как бы, не наоборот. А теперь, вспомнив этот неопровержимый факт, подумайте – разве убийцы так себя ведут…?
Мда… «Убийца» из этого еврейчика – как из поросячьего дерьма пуля.
Ну и уже откровенно стёбно-издевательским тоном:
– …Яков! Ведь Вы сами, по вашим же словам – убийца. И должны в подобных делах разбираться - хотя бы исходя из собственного опыта. Ведь, это не граф Мирбах к вам с Андреевым на Лубянку приехал – на собственное убийство, а вы к нему - в посольство!
Несколько расслабившись, тот:
– Так, кто же вы?
Бурчу сердито:
– Человеки! Сидели здесь, культурно отдыхали – пока Вас чёрт по наши души не принёс…
Вдруг, со стороны «ложи» раздался весёлый лизкин голос:
– Серафим, Миша! Идите к нам!
Смотрю и, Есенин Блюмкину машет:
– Яков! Веди их быстрее к нам – хоть под угрозой своего револьвера…
Дружное:
– ХАХАХА!!!
Блюмкин изумлённо посмотрел на нас с Мишей:
– Прошу извинения, товарищи… Ошибочка вышла.
– Да, чего уж там, - тяжело вздыхаю, вытираю салфеткой рот и приподнимаюсь, -пошли, Миша, что ль – пока просто зовут…
По моему мнению, так славно начинающийся вечер, был безнадёжно испорчен.