Под сенью Великого Леса
Шрифт:
— Он заперт в Эйланисе, — ответил Чароит. — Мы не сможем его вызволить. Там же держат и Реданию. Чудо, если они оба еще живы.
— Они живы, — убежденно отозвалась Березка. — Их силы нужны Ворлаку, если я все понимаю правильно. Темной Сущностью не так-то просто управлять.
— Что же нам делать? — в отчаянии спросила Меличента. — Мы не можем сражаться с Ворлаком, Дерка и Реданию нам не спасти… Как нам помочь Великому Лесу?
— Найти корень всех бед, дорогая. Найти точку отсчета, момент времени, с которого все началось. Мое сердце давно чуяло, что в Великом Лесу заплетается сложный,
— Мы знаем причину, — с досадой прервала Элоиза. — Это Ворлак Мердил и Черная Колдунья! Если бы не они, мой… Если бы не они, с Великим Лесом все было бы нормально.
Березка взглянула на Элоизу с немым укором. Неторопливо, с легкой ноткой задумчивости, она отхлебнула еще чаю и внимательно посмотрела на Меличенту.
— Ты лучше прочих чувствуешь суть вещей. Начало не там, где все мы думаем. Я давно живу в этом лесу и знаю, в какой момент времени все случилось. Это произошло еще задолго до смерти Мерлина. Им двигала некая тайна, которую он узнал… и которая привела его к смерти. Все лесные жители это знают. Но никто ни разу не удосужился их послушать. Сильвы, Дерк, Белая Колдунья — все они по-прежнему живут прошлым. Славными легендами, сказками, в которых уже нет ничего от правды. Верить в них легко и удобно. Разве нет? Разве вы сами не предпочитаете верить в то, что проще всего объяснить?
Рон и Эври переглянулись. Уж они-то хорошо понимали, о чем толкует Березка. Они и сами не так давно избавились от реальности, в которую было удобно верить.
— Что нам нужно делать? — тихо спросила Эври.
— Найдите дневник Мерлина. В нем ответы на все ваши вопросы. И найдите своих друзей. Не все они заточены в Эйланисе.
Чароит не знал, что в нем сильнее — гнев или радость.
— Ты видела кого-то и до сих пор ничего нам об этом не сказала?! — воскликнул он.
— Вы не спрашивали, — пожала плечами Березка. — К юго-западу отсюда я видела следы, много следов. Судя по всему, там произошла стычка, и ваши друзья явно вышли из нее победителями.
— Возможно, наша Джуди была среди них, — с надеждой прошептала Эври.
— Был дождь, — вздохнула Меличента. — Все следы наверняка смыло водой.
— Напротив, — мягко возразил Скаэль. — Земля размокла, следы хорошо видны. Другое дело, что ваши друзья могли их за собой стирать. Не переживай. Я в любом случае найду нужную дорогу.
— Тогда нам нужно скорее идти за ними! — вскочила с места Меличента. — Они могут быть в опасности!
— Не стоит. Я схожу, разведаю обстановку, а вы отдохните хотя бы пару часов. Всем вам нужно восстановить силы.
— Но… — начал было Рон.
— Послушайте, толку от вас, если вы повалитесь от усталости в середине пути, все равно никакого не будет. Вы пригодитесь Великому Лесу больше, если придете в себя.
Чароит переглянулся с Меличентой и покачал головой. Ему не нравился такой расклад событий, но Скаэль был прав: они измотаны и станут ему только помехой. Меличента поджала губы и поднялась из-за стола.
— Что же, если вы так уверены, что за пару часов Великий Лес не развалится, то будь по-вашему. Я пошла спать.
Ни на кого не глядя, она вышла прочь из кухни. Чароит вздохнул. Иногда
— Она просто переживает за Великий Лес, — сказал он Скаэлю. — И за ребят.
— Я понимаю. На ее месте я бы тоже не пожелал остаться дома, пока вокруг творятся такие страшные дела. Что же, если остальные против вынужденных мер не возражают, я, пожалуй, отправлюсь в путь. Березка, ты проводишь меня?
— Так и быть, покажу тебе дорогу, — неохотно согласилась белка. — Но потом мне придется уйти. Мне еще нужно сделать свои дела.
— Какие же у тебя есть важные дела накануне конца света? — изумился Скаэль, уже выходя из кухни.
Элоиза, холодно пожелав спокойной ночи, забрала Майкла и Джанет. Родители Джуди, с тоской проводив Скаэля взглядами, удалились поговорить в соседнюю комнату. Цессарат и Чароит остались на кухне одни. Какое-то время они сидели молча, даже не глядя друг на друга, и в тишине слышалось только тиканье часов. Чароит думал было начать разговор, но Цессарат ударил по столу, да так, что чашки подлетели и заплясали на блюдцах.
— Нет, и даже не проси.
— О чем ты говоришь? — вздернул бровь Чароит.
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты хочешь упросить меня остаться в Великом Лесу и помочь. Но это не моя битва, ясно тебе? И сражаться за Дерка, за тебя или за кого бы то ни было еще я не собираюсь. Я просто хочу вернуться в свой мир и делать то, что я хочу.
Чароит поднял руки в примирительном жесте.
— Послушай, Цесс, я вообще не это думал тебе сказать. Хотел отправить тебя спать, только и всего. Я прекрасно понимаю, что помощи от тебя ждать не приходится, и просить ее не вижу смысла.
Цессарат недоверчиво сощурился.
— Так ведь было всю жизнь. Не первый раз мы с этим сталкиваемся. Я столько раз просил тебя о помощи, столько раз к тебе обращался, но всякий раз ты отвечал мне отказом. А иногда даже бил, чтобы доходчивее получилось. Я уже давно на тебя за это все не в обиде. Агилар в свое время хорошо мне объяснил, что обида — глупое чувство, что мы с тобой просто разные и никогда не поймем друг друга. Нам никогда не быть друзьями или братьями, хоть по крови мы и принадлежим к одной семье. Все лучшее, что мы могли друг для друга сделать, мы уже сделали: разошлись и пообещали никогда больше не встречаться. Судьба решила иначе, но мы всегда можем это исправить.
— Ты так думаешь? — тихо спросил Цессарат.
— Разумеется, я так думаю. Между нами никогда ничего общего не было, Цесс, и знаешь, если раньше я стыдился этого, то теперь горжусь. Драконы погрязли в своем высокомерии. Они видят только свое богатство, да только в чем его смысл? Смешно. Они же эти деньги даже ни на что потратить не могут. Лежат кучи золота, а для чего они нужны, неясно. Знаешь, я прошел долгий путь. Многое терял и падал ниже, чем любой из вас. Но мне протянули руку. Мне поверили. Я нашел богатство, о котором и мечтать не смел, и оно не имеет никакого отношения к этим бесполезным горам золота. Теперь я горжусь, что избрал свой путь. Мне эти ваши драконьи заморочки даром не нужны. Когда-то, будучи маленьким и загнанным собственным отцом, я мечтал быть тобой. Теперь я понимаю, что это — самое худшее из мыслимых проклятий.