Под сенью Великого Леса

Локхарт Лисс

— Отпусти ее! — потребовал Афлек.

Он и не надеялся, что Ворлак его послушает. Он хотел только отвлечь внимание. Ворлак Мердил медленно повернул голову к Афлеку и улыбнулся. Не приветливо, не зловеще. Улыбнулся натянуто, как будто увидел на пути досадную помеху и при этом изо всех сил стремился ей понравиться.

Воспользовавшись тем, что Ворлак отвлекся, Айлин ударила его каблуком в колено. От такой меткой атаки любой запрыгал бы от боли, но Ворлак только пришел в ярость. Повернувшись к Айлин, он еще сильнее сжал ее горло, и по его рукам поползла скверна.

Афлек,

не выдержав, бросился вперед, но все произошло слишком быстро. С рук Мердила скверна, как змея, переползла на шею Айлин и оттуда стремительно стала распространяться по всему телу. Айлин охватывала тьма. Ворлак, повернувшись к Афлеку, швырнул отравленное тьмой тело к своим ногам.

— Запомни, Избранный, — сказал он. — Так будет с каждым из твоих друзей. Я убью их всех по очереди. Они не обретут покой, они станут моими слугами и восстанут против тех, кого ты любил, против всего Великого Леса, ибо это та участь, которую он заслужил.

Айлин мучилась на земле, жалобно протягивая руки то к небу, то к Афлеку. Афлек стоял неподвижно, сглатывая тяжелый ком в горле. Если бы он мог чем-нибудь помочь… Никогда прежде он не чувствовал себя таким бесполезным и слабым. Айлин надеялась на него, а он подвел ее, так же, как и Бердэля.

— За что ты так ненавидишь Великий Лес? Что он тебе сделал?!

— Из-за него мой некогда сильный мир пришел в упадок, — спокойно ответил Ворлак. — Великий Лес столетиями портил Гарлану жизнь. Я всего лишь хочу восстановить справедливость и получить назад магию, которой лишился мой мир. Хочу, чтобы все снова вернулось на круги своя.

— А каким образом магия, которую потерял твой мир, связана с Великим Лесом?

— Ну, а куда же еще она девается? — развел руками Ворлак. — Посмотри вокруг. Что ты видишь? Мир, в котором столько чудес, что в нем желания способны свершаться по щелчку пальцев. Ну, так было, пока Береника не поселилась у Истока, но это не так важно. Великий Лес по-прежнему силен. Безгранично силен. Он рос и креп с каждым днем, в то время как другие миры медленно угасали, теряя волшебство. Так умерла Земля. Так умирает и мой мир.

Афлек чуть ли не со слезами на глазах глядел на умирающую Айлин. Из-за скверны он не мог даже подойти ближе, подержать ее за руку, успокоить перед дорогой за грань. Ее жалобные стоны перешли на тихие всхлипы, да и те постепенно сходили на нет.

— И вот какую тактику ты выбрал?! — отчаянно воскликнул он. — Убивать, надеясь, что это восстановит нарушенный баланс? Ты решил, если твой мир умирает, значит, пускай заберет с собой как можно больше жителей Великого Леса?

— Они столько лет воровали нашу магию, мою магию, — сплюнул Ворлак. — А Дерк даже не подумал что-либо предпринять, пальцем о палец не ударил, чтобы это остановить. Нет, я не могу простить Великий Лес за это равнодушие. Он виновен. Вы все виновны. Столько лет вы растрачивали магию моего мира, пока он умирал…

— И теперь ты хочешь отомстить.

— Само собой, но это не первостепенная моя задача, — ответил Ворлак. — Я хочу восстановить утраченный баланс. Уничтожить Великий Лес, чтобы забрать магию, которая мне принадлежит, и вернуть

ее моему миру. А если старый Мерлин слишком хорошо защитил свой Лес — настолько, что не получится его разрушить, — я захвачу над ним власть и пущу сюда своих людей. Они займут места тех, кто столетиями портил им жизнь.

Афлек изумленно покачал головой. Дела принимали совсем невиданный оборот: Ворлак Мердил пытается спасти свой мир, Великий Лес забирает магию Гарлана… То же самое твердила Джуди Черная Колдунья. Только теперь попробуй разберись, на чьей стороне правда.

— Послушай, тебе необязательно выбирать путь смерти. Происходит что-то неправильное: с Великим Лесом, с Гарланом и вообще со всеми мирами в этом Поясе. Я знаю, мы все совершали ошибки. Но мы можем разобраться в ситуации, понять, с чего все началось. Без войны, без жертв и убийств.

Ворлак горько усмехнулся.

— Вы, кентарийцы, вечно все пытаетесь решить мирным способом. И как, работает это? Много вы проблем решили, договорившись?

— История знает достаточно примеров.

— История… Ее пишут те, кто победил, а они могут придумать что угодно. Выиграв, я велю написать во всех учебниках истории, что Афлек Кенру был трусом, бежавшим с поля боя, а Дерк ничего и не пытался сделать для Великого Леса, был глупцом и идиотом. Не бывать нашему договору, кентариец. Слишком уж долго я к этому шел. И слишком далеко зашел.

Афлек посмотрел в глаза Айлин: единственное, что в ней оставалось теперь живым. В них все еще — пускай и слабым огнем — горела надежда. Афлек хотел бы, чтобы она прекратила смотреть на него, лишь бы не видеть, как вера сменяется разочарованием. «Ну же, — говорили ее глаза. — Ты обещал, что защитишь меня, что мы выберемся отсюда вместе! Что же ты стоишь? Почему ты так бессилен?»

«Просто у меня не осталось никаких сил, — подумал Афлек. — Я устал сражаться и проигрывать, даже не понимая, что делаю не так…»

Уголок губ Айлин слабо дернулся, будто она пыталась улыбнуться. Протянув вперед руку, всю почерневшую из-за скверны, она что-то прошептала. Афлек не разобрал, но Луны донесли до сознания отголоски ее слов.

— Не сдавайся…

Афлек сделал глубокий вдох, задержал дыхание, и вместе с дыханием остановился весь мир: скверна, почти закрывшая сияющие глаза Айлин, воины Гаффара и Гарлана, Ворлак Мердил, стремительно движущийся к Афлеку с поднятым клинком. Великий Лес, Эйланис, война — все уплыло за грань, стало незначительным. Мир вывернулся наизнанку. Его глубины распахнулись, точно двери, и навстречу Афлеку вышел Агилар Хамди.

Он не был похож ни на один из своих портретов, но Афлек сразу узнал его и в почтении склонил голову.

— Оставь, друг мой, ведь мы с тобой равны. Я пришел к тебе, потому что ты хотел меня видеть. Чем я могу тебе помочь?

Афлек хотел ответить, но понял, что не знает, как.

— Я… Кажется, я запутался, потерялся — во всем мире, в себе. Я не знаю, что мне делать. Мир такой большой… Я не могу его охватить. Он давит меня, и…

Афлек захлебнулся словами, должно быть, впервые в жизни, но Агилар смотрел на него с пониманием и теплотой.