Под сенью Великого Леса
Шрифт:
— Хорошо. Надеюсь, Ворлак сейчас не придет, а то испортит весь рассказ. Он ведь всегда все портит… В общем, как ты и попросил, я начну с самого начала. Наверное, с тех самых пор, когда мы с Реданией еще жили под одной крышей.
Это было бессовестно давно, так давно, что я уже и подробности начала забывать. Не могу сказать, что семья наша была счастливой или что мы жили душа в душу, но нам было неплохо всем вместе. Впрочем, с Реданией мы никогда особо не ладили. Думаю, причина в том, что даже тогда мы были Белой и Черной Колдуньей, хотя тогда нас так никто еще не называл. Она была светом, пускай и холодным, а я — тьмой. С самого рождения мне был дан незавидный дар управлять скверной. С одной стороны, здорово, можно не бояться самой страшной темной
Так было и со мной. Мой дар креп с каждым годом, я становилась сильнее, и контролировать свои способности становилось все сложнее. Мне пришлось оставить обучение в академии, ограничить общение с сестрой, на которую моя аура дурно влияла, и только изредка обмениваться с друзьями лживыми письмами. Я врала все свое детство. Говорила, что уехала в другую страну, что там мне хорошо и что так усердно тружусь, что не хватает даже времени на общение. Это была отборная ложь. Я жила там же, где и до этого, была заперта в своей комнате, ненавидела весь мир за то, что он так обошелся со мной, и скучала. Думала, я всю жизнь так проведу, в этих четырех тесных стенах, где ничего хорошего, кроме картины с лесом, не было.
Здорово, что я ошибалась. Я сейчас не могу сказать, что прожила отличную жизнь. Думаю, все пошло наперекосяк. Но я все равно не жалею, что ушла из того ужасного дома, где не было ни настоящего, ни будущего.
Моя жизнь изменилась, когда на порог нашего дома заявился немощный старец с бородой по колено и попросил воды. Моя мама, хоть и женщина строгих нравов, не смогла отказать измученному нищему. Она посидела с ним на крыльце, накормила и напоила, а в дом вернулась уже с белым от потрясения лицом. Она заглянула ко мне в комнату — совсем ненадолго, силы мои большего не позволяли — и велела собирать вещи. «Надолго?» — спросила я. «Навсегда», — ответила мама.
Знаешь, наш Мерлин… Он ведь только на первый взгляд был редкостным занудой. А в душе его жил вечный авантюрист, вроде твоего нынешнего ученика. Вот и тогда, в самую первую нашу встречу, он меня разыграл. Когда я вышла на крыльцо, он так и не вышел из своего образа немощного старца. Сказал, что забирает меня в академию, и полдороги страшно нудил на непонятные мне темы. Я уже думала тайком убежать, и как раз на этой мысли он меня и поймал. Рассмеялся, принял настоящий облик и сказал, чтобы я даже не думала так делать, если не хочу потом всю жизнь убегать от самой себя. «Ты, должно быть, не заметила, но никакой я не профессор Роббинс из Бэксворда. Меня зовут Мерлин. Я прибыл из Великого Леса и действительно намерен взять тебя в ученицы, если ты не возражаешь». Возразить ему было попросту невозможно. До тебя он был первым мужчиной, в которого я влюбилась с первого взгляда.
Дерк покраснел, но не стал перебивать.
— Мы шли до Бэксворда, куда его позвали неотложные дела, несколько дней, и в дороге он начал давать мне первые уроки. Тогда они казались скучными. Помню, как подпрыгивала от нетерпения, думая, что за секунду познаю высшую магию, и как была разочарована. Мерлин не читал морали. Он посмеивался, говорил, что однажды я все пойму, и давал все больше и больше заданий. Некоторые из них были странными. Другие — полезными, но занудными. Самыми долгими были занятия, посвященные концентрации. Они раздражали больше всего, но Мерлин был терпеливым и чутким наставником. Через свои задачки и уроки он давал понять, насколько важно научиться собой управлять, познать себя и узнать себе цену. Я все еще была мала и глупа, когда мы добрались до Бэксворда, но уже умела держать себя в руках и не позволять скверне вредить тому, что меня окружает.
— А он сам, когда взял тебя в ученики? — удивился Дерк. — Неужели он сам не боялся скверны?
— Он ничего не боялся, наш Мерлин. — Губы Береники тронула печальная улыбка. — Я еще тогда задавалась этим вопросом, но объясняла все тайны его могуществом. Ты не прав, если считаешь
Закончив дела в Бэксворде, Мерлин забрал меня с собой в Великий Лес, где познакомил с тобой. Помнишь, как нам хорошо жилось всем вместе? Я, ты, прекрасная природа Великого Леса… Все эти волшебные существа, добрые и смешные, всегда такие приветливые и милые. Чудесные цветы, травы, запахи… А еще — кухня, просторная, теплая, где всегда в камине плясал живой огонь. И мы втроем, шутим, смеемся, потому что Салемайн выпил из стакана с зельем Мерлина и стал зеленым. Где же это видано — зеленый кот… Извини, я увлеклась. Вспоминать те времена всегда так приятно.
Годы текли один за другим, и все было хорошо. Я никогда не говорила с тобой об этом, но мне казалось, состояние Мерлина становилось хуже с каждым годом. Я сваливала это то на усталость, то на типичное женское «Он сегодня не так вздохнул, что-то случилось?» Одним словом, вела себя глупо и неправильно. Иногда я содрогаюсь от мысли, как бы все изменилось, обрати я на это твое внимание.
Однажды, когда мы уже стали совсем взрослыми, а ты потихоньку готовился принять звание Хранителя Леса, Мерлин пришел ко мне. Ты тогда отлучился по делам в Эйланис, и мы были с ним в Сверкающем доме вдвоем. Помню, как сидела на подоконнике, болтала ногами и читала отличную книжку. Казалось, что день нынче особенно прекрасный и что впереди будут только еще лучше. Мерлин знал, когда затевать непростой разговор.
«Есть кое-что, о чем я должен тебе рассказать», — сказал он необычайно спокойно и тихо, таким тоном, каким редко говорил, и я сразу поняла, что дело по-настоящему серьезное. В тот час, когда мы бок о бок сидели на подоконнике и пили травяной чай, Мерлин кирпич за кирпичом разрушал сказку моей счастливой юности.
— Что же такого он тебе рассказал? — спросил Дерк.
— Правду. Неприглядную правду о том, как он, по сути, использовал меня. Задолго до того, как взять тебя и меня в ученики, Мерлин жил на Земле. Раньше магия там процветала. Рождались талантливые люди, становились великими магами и мудрецами. Затем, где-то во времена прихода к власти Утера Пендрагона, отца короля Артура, магия начала утекать. Это заметили не сразу. Даже Мерлин, будучи чутким магом, не сразу обнаружил, что волшебства в мире словно бы стало меньше.
Сначала этому, разумеется, никто не поверил. Объясняли тем, что Утер Пендрагон слишком много чародеев изловил и уничтожил, и из-за этого в мире нарушился баланс магических и немагических сил, белой и черной магии. Отсюда и волнения в Сердце Мира, и все странности, которые повсеместно начали происходить. Когда Утер Пендрагон погиб, а к власти пришел король Артур, ситуация стала ухудшаться еще стремительнее. Артур и Мерлин много сил потратили на то, чтобы разобраться в проблеме. Искали ее источник, совершая вылазки в другие миры — в одну из них, как ты помнишь, они проникли в Гарлан и обнаружили там секретный проход в замок Мердилов. Бесполезно. Как ни искали они виновника, найти ничего не могли. Они ведь искали человека, очередного злодея, который решил вставить палки в колеса молодому королю. Охотников до этого в те времена было много.
Мерлин немало времени проводил в исследованиях природы миров. Изучал Сердце Земли, проводил расчеты и эксперименты, в которых ни один маг больше не смыслил. После гибели Артура, трагедии, которая потрясла Мерлина до глубины души, он еще сильнее закопался в свои теории. Наконец он вывел закон, который сейчас мы воспринимаем как должное: магия может перетекать из одного состояния в другое, переходить от одного носителя к другому, но никогда не исчезает бесследно. Это значит, что магия, которой лишил Земли Утер Пендрагон своими массовыми казнями и преследованиями волшебников, не могла уйти безвозвратно. Она должна была вернуться к Сердцу Мира, а оттуда достаться новым чародеям. Но утраченной магии больше не было на Земле. Ее бы не смог вместить человек — ее было слишком много, непомерно много даже для целой армии.