Подлинная жизнь Лолиты. Похищение одиннадцатилетней Салли Хорнер и роман Набокова, который потряс мир
Шрифт:
Nugget славился статьями на литературные темы. Все потому, что редактором журнала в те годы был Сеймур Крим, принадлежавший к движению битников, приятель Джека Керуака, Аллена Гинзберга, Нила Кэссиди, хотя, в отличие от них, Крим стихов не писал. Работая в New York Herald Tribune с будущими звездами литературы, такими как Том Вулф, Джимми Бреслин и Дик Шаап, Крим проникся духом так называемой новой журналистики [20] .
20
Новая журналистика — особой стиль американской журналистики 1960-х и 1970-х годов, адепты которого относились к журналистике как к искусству и использовали при написании статей типично литературные приемы.
Несмотря на стремление к высокому литературному качеству публикаций, Nugget был ориентирован на широкую публику, хотя Крим и его сотрудники сами ставили себе палки в колеса, поскольку регулярно срывали график выхода номеров. Так, в 1963-м свет увидели всего пять номеров журнала; можно сказать, что под руководством Крима Nugget выходил «раз в два с чем-то месяца». Статья Уэлдинга «У «Лолиты» есть секрет — только тс-с!» («Lolita Has a Secret — Shhh!») была опубликована в ноябрьском номере.
Начиналась статья с краткого пересказа историй похищений Лолиты и Салли, причем последнюю Уэлдинг целиком позаимствовал из филадельфийских газет, Inquirer и Evening Bulletin. Он описал и встречу в магазине полезных мелочей, и то, как Ласалль угрожал Салли, что если она не согласится сделать, как он ей велит, то ее якобы отправят в исправительную школу, и основные моменты их путешествия через всю страну, продлившегося 21 месяц, и роль Рут Джаниш в освобождении Салли, и, наконец, собственно спасение [21] .
21
Уэлдинг почему-то называет девушку Флоренс «Салли» Энн Хорнер. Неизвестно, откуда он взял это второе имя, Энн, поскольку о нем никто никогда не упоминал, да его и врвсе не существовало. Ошибку Уэлдинга, помимо прочих, повторил и Альфред Аппель-младший в комментариях к «Лолите». — Прим. Авт.
Закончив пересказ, Уэлдинг заявил, что в «Лолите» и в деле Хорнер «обнаруживается слишком много совпадений, чтобы это было случайностью». Уэлдинг отмечает, как Салли боялась, что ее отправят в исправительную школу, и сравнивает ее страх с признанием Гумберта примерно в середине романа: «С глубочайшим стоном стыда вспоминаю один из, а именно вызывавшийся мною призрак исправительного заведения». И далее: «…давай посмотрим, что получится, если ты… обратилась бы в полицию с жалобой на то, что я тебя умыкнул и изнасиловал… Итак, я сажусь в тюрьму. Хорошо-с. Сажусь в тюрьму… Но что тогда происходит с тобой, моя сиротка?.. Пока я буду томиться за решеткой, тебе, счастливому, заброшенному и так далее ребенку, предложен будет выбор между несколькими обиталищами, в общем довольно между собою схожими: дисциплинарную школу, исправительное заведение, приют для беспризорных подростков…»
Уэлдинг проводит параллель между тем, как Гумберт женится на Шарлотте Гейз, чтобы заполучить Долорес, и утверждением Ласалля, что он якобы был женат на матери Салли. Уэлдинг замечает, что поведение миссис Гулиган, домработницы, обслуживавшей Гумберта Гумберта и Лолиту в Бердслее, возможно, основывается
И, наконец, Уэлдинг приводит неопровержимое доказательство — то самое неоновое вводное предложение в самом конце «Лолиты»: «в этом одном-единственном предложении Набоков упоминает всё — и полные имена, и возраст пары, и род занятий Ласалля, и дату похищения». Все это, по мысли Уэлдинга, предполагает, что Набоков был прекрасно осведомлен о деле Ласалля, а не просто где-то что-то случайно услышал или прочел.
К концу статьи Уэлдингу, похоже, наскучили все эти сравнения и противопоставления («Можно с легкостью обнаружить и другие параллели, но зачем?»), однако он с уверенностью заключает: «Сюжетная линия «Лолиты» во многом основывается на этом деле, на реальных событиях… Напрашивается вывод: вольно или невольно упомянув в тексте историю Ласалля и Хорнер, Набоков тем самым хотел указать нам источник материала — или же таким вот хитроумным способом намеревался избежать возможных судебных преследований».
Я не вполне понимаю, что хотел сказать Уэлдинг этой последней фразой. Сам он не поясняет, поэтому наверняка судить не могу, но, возможно, он полагал, что юристы, которым и без того хватало волнений, связанных с сомнительной репутацией «Лолиты», законодательными трудностями и запретами на публикацию романа, заставили Набокова включить в текст романа это упоминание, дабы избежать возможных судебных исков — например, по обвинению в плагиате.
Уэлдинг допустил в статье несколько ошибок. Во-первых, он решил, что вышеупомянутое вводное предложение произносит мать одной из Лолитиных одноклассниц, миссис Чатфильд, с которой Гумберт Гумберт столкнулся в холле гостиницы в Рамздэле, куда вернулся через пять лет после того, как они с Лолитой оттуда уехали. И все же, несмотря на это, Уэлдинг за несколько десятков лет до прочих исследователей понял значение упоминания о Салли Хорнер.
Меня куда больше смутило, что он ни словом не обмолвился о дальнейшей судьбе Салли Хорнер. Неужели он не знал, что десятью годами ранее Салли погибла в автокатастрофе? Возможно, его фраза о «хитроумном способе» относилась к тому, что у Салли, будь та жива, нашлось бы веское основание для судебного иска? Умолчав о ее гибели, Уэлдинг упустил возможность сравнить судьбу Салли с судьбой Шарлотты Гейз, сгинувшей под колесами автомобиля. Впрочем, нужно заметить, у Уэлдинга не было и не могло быть прямого доказательства того, что Набоков действительно знал об истории Салли: сохранившееся в его архивах в Библиотеке Конгресса записанное и отредактированное сообщение в 1963 году еще не было доступно публике.
В заключении Уэлдинг предполагает — впрочем, весьма осторожно, с неловкими оговорками: «не исключено», что Набоков начал работу над «Лолитой» «лишь в 1950 году, под впечатлением от дела Ласалля — Хорнер. По крайней мере, все доказательства свидетельствуют в пользу такого вывода». Это, разумеется, не так: дневниковая запись, которую Набоков сделал в декабре 1953 года, — о том, что наконец-то, спустя пять лет работы, завершил работу над рукописью, — опровергает гипотезу Уэлдинга. Против такого предположения свидетельствует и то, что уже был написан «Волшебник».
Однако именно в 1950 году Набоков едва не забросил то, что тогда называлось «Королевством у моря». Так что ни на чем не основанные предположения Уэлдинга все же имели какой-то смысл: когда бы Набоков ни узнал о случившемся с Салли Хорнер, эта история помогла ему превратить фрагментарную рукопись, обреченную на провал, в роман, который имел невероятный, оглушительный успех. И если бы об этом стало известно, поступок Набокова, позаимствовавшего для романа историю злоключений реально существовавшей девочки, вряд ли выглядел бы красиво в глазах публики, пусть даже такое отношение и оказалось бы несправедливым.