Подлинные сочинения Фелимона Кучера
Шрифт:
– Да, не стоило отвлекаться, сударь, – согласился Пит Питерсон. – Но разве вас можно было остановить? Теперь нам придётся сделать привал.
– Здесь вполне удачное место, – сказал Пьер.
– Вполне, – согласился с ним Антуан Горбушка.
Ренджеры, не дожидаясь приказа, начали устраивать лагерь.
Ночью оттуда, где остались лежать убитые бизоны, донеслись волчьи голоса. Нет ничего заунывнее и страшнее полуночного волчьего воя, скажу я вам.
– А что, Пьер, – заговорил Граф, – нельзя ли как-нибудь достать череп кого-нибудь из Поуней?
– Череп? Нет.
– Почему нет? Ты же сам сказал, что после оспы каждая деревня Поуней будет похожа на кладбище. Неужели там не отыщется завалящей
– Нет. Нельзя брать череп! – Метис решительно отверг просьбу Графа. – Я могу убить кого угодно, не никогда не буду беспокоить умерших.
– Но я не собираюсь никого беспокоить. Я просто возьму череп.
– Зачем вам череп, мистер Диксон? – подал голос князь Алексей Алексеевич.
– Хочу составить коллекцию. У меня чего уж только нет на стенах моего дома. Там и маски, и щиты, и погремушки, и даже парочка черепов висит. Вот туда-то я бы и память о Поунях приспособил.
– Вы полагаете, что это память?
– Напоминание…
Князь Алексей пожал плечами.
– Нельзя брать череп, – повторил Пьер. – Однажды я был провожатым в одной экспедиции. Так вот у доктора, с которым я жил в одной палатке, я увидел человеческий череп. Он рассказал мне, что забрал тот череп из могилы на кладбище Поуней. Я всегда воевал против Поуней, но никогда не брал ничего из их могил. Мёртвых надо уважать.
– И что же с тем доктором?
– Не знаю. Я покинул их отряд. С такими людьми не следует находиться рядом.
– Ты хочешь сказать, что бросишь и нас, если я подберу где-нибудь человеческий череп?
– Да, – без малейшего намёка на злобу или раздражение ответил Пьер.
КОМАНЧИ. ГЛАВА О САМОМ ИЗВЕСТНОМ И КРОВОЖАДНОМ НАРОДЕ, ЖИВУЩЕМ НА ПРОСТОРАХ ВЕЛИКИХ РАВНИН
Трудно передать охватившее нас всех волнение, когда на следующий день мы увидели впереди отряд индейцев. Их было человек двадцать. Все сидели на быстрых лошадках, длинная грива и хвосты которых были украшены перьями, а на крутых боках виднелись жёлтые и красные отпечатки человеческих ладоней.
– Готовьтесь к бою, друзья! – крикнул капитан Бин, сдёргивая с плеча карабин, и его примеру последовали все ренджеры.
– Что это за индейцы? – спросил Граф.
– Команчи!
– Откуда вам известно?
– Вижу по узорам на их мокасинах.
Индейцы все были почти голые: за исключением грязных набедренных повязок, на дикарях не было никакой одежды, если не считать за таковую пышные головные уборы из огромных орлиных перьев. Некоторые уборы были сконструированы таким образом, что белые перья с чёрными кончиками расходились над головой, как солнечные лучи. Другие уборы представляли собой просто охапку перьев, привязанных к затылку. Но те и другие безусловно подчёркивали первобытную дикость краснокожих воинов и вместе с тем придавали их облику поэтическое очарование.
Наш отряд выстроился по кругу, готовясь принять удар, но Команчи остановились, не доехав до нас ста шагов. Их луки и стрелы остались в колчанах.
– Похоже, эти парни не собираются драться с нами.
– Чего же им надобно? – поинтересовался князь Алексей.
– Если судить по выражению лица того воина, который находится ближе всех к нам, то они хотят поговорить с нами, – сказал Пьер Оторванное Ухо.
– О каком выражении лица ты говоришь? – удивился я. – Он же сплошь зашпаклёван белой глиной.
Индейцы действительно были сильно вымазаны краской, глиной и золой. Их лица напоминали жуткие маски, а не человеческие физиономии. Но Пьер был опытным провожатым и разбирался не только в следах на пыльной тропе.
Выехав вперёд, Пьер обменялся с главарём дикого отряда быстрыми, едва уловимыми для меня жестами, и вернулся к нам.
– Эти люди покинули свой лагерь
– Князь, – Питерсон повернулся к князю Алексееву, – а ведь речь-то, похоже, про вас.
– Передайте им, что они ищут меня, – сказал Алексей Алексеевич.
– Мы должны сойти с лошадей и выкурить с Команчами трубку, – велел Оторванное Ухо.
Мы не заставили уговаривать себя. Через минуту-другую оба отряда устроились на земле, с любопытством разглядывая друг друга. Команчи достали длинную трубку из расшитой бисером кожаной сумки. Их вожак, долго лопоча что-то себе под нос, неторопливо раскурил трубку, указав ею предварительно на небо и на четыре стороны света. После этого он предложил трубку нам, и мы выкурили её начисто, не оставив ни крошки пепла. Должен признаться, что на меня эта процедура произвела крайне благоприятное впечатление.
Когда сия церемония завершилась, главарь Команчей начал говорить. Точнее, он активно жестикулировал, не произнося ни звука, а Пьер переводил нам с языка жестов. Остальные индейцы кивали и время от время издавали дружное кряхтение, ворчание и кудахтанье, выражая тем самым согласие с выступлением оратора.
– Недавно наш вождь Длинная Кукуруза водил нас в поход. Мы напали на небольшую группу Бледнолицых и убили всех. Забрав их вещи, мы ускакали, но Длинная Кукуруза остался на месте боя. Чуть позже он обнаружил ещё одного белого мужчину и одну белую женщину. Женщина настолько понравилась ему, что он немедленно начал совокупляться с ней. Он совокуплялся с ней снова и снова. Так прошёл весь день Затем она дала ему понять, что хочет поехать с Длинной Кукурузой в наше племя. Наш вождь так устал от совокуплений, что не нашёл в себе сил, чтобы убить мужа той женщины. Когда он привёз её в нашу деревню, то едва успев войти в свою палатку, сразу начал совокупляться с пленницей. Она не ведала усталости. У Большой Кукурузы есть ещё три жены, их палатки расположены рядом с его палаткой. Из его дома к их жилищам тянутся верёвки с привязанным на конце бубенчиком: когда ему нужна какая-нибудь из жён, он дёргает за верёвку и вызывает звоном бубенчика нужную ему жену. Но за то время как он привёз белую пленницу, он не позвал ни одну из своих жён. Он ни разу не ел и не пил. Он только совокуплялся. Он совсем лишился сил из-за этой Бледнолицей. В конце концов он выгнал её из своего жилища. Нам всем было очень интересно, что же привлекло его в ней, и мы тоже стали совокупляться с этой женщиной. Она переходила от одного из нас к другому, но не только не уставала, а лишь становилась более и более сильной. И тогда мы испугались. Мы решили, что какой-то злой дух послал её к нам, чтобы она извела наше племя. Но мы не решались убить её, так как нам очень нравилось совокупляться с ней. Мы спали с ней снова и снова, сменяя друг друга. Мы будто ходили в военный поход. Но мы не чувствовали себя победителями. Мы чувствовали себя рабами. В минуты отдыха мы совещались, как нам поступить. И в конце концов Длинная Кукуруза сказал: «Мы должны вернуть её мужу. Пусть она спит с ним и со всеми Бледнолицыми, пусть они потеряют сон, пусть они сгинут». И вот мы поехали искать того человека, чьей женой она является.
– Этот человек – я!
Князь Алексей Алексеевич буквально подпрыгнул на месте и громко стукнул себя в грудь.
– Наконец-то я опять увижу мою Лизу!
Поняв, что они нашли того, кто был нужен им, Команчи радостно загалдели.
– Они приглашают нас с собой, – перевёл их слова Пьер.
– Но мы не можем ехать так далеко, – запротестовал капитан Бин. – Моим ренджерам запрещено углубляться так сильно на территорию враждебных племён.
– В таком случае, сэр, я отправлюсь один! – с жаром выкрикнул князь Алексеев.