Подлинные сочинения Фелимона Кучера
Шрифт:
– Антуан, стервец вы бестолковый! – воскликнул я в гневе. – Вам бы только хвастать и хвастать! Не слишком ли вы пыжились от гордости, занимаясь переправой? Куда подевались мои лошади? Вы упустили их!
– Не беспокойтесь, сударь, – вкрадчиво заговорил французик, – завтра я отправлюсь обратно с первыми лучами солнца и непременно приведу ваших коней. Вы же должны понимать несчастного Антуана… Я так устаю с этой хлопотливой работой… Но я всё улажу…
Ренджеры принесли много диких индеек и жирную серну.
– Когда вы только успеваете? – Я был искренне удивлён, ведь переправа отняла у них ничуть
Ближе к ночи мы заметили на западе отсвет пламени.
– Должно, краснокожие жгут огонь, – предположил кто-то из охотников.
– Ежели так, то эта шайка Поуней, – сказал другой, – Оседжи сюда не отваживаются заходить.
– Нет, это не Поуни, – заверил Оторванное Ухо. – Это огни Оседжей. Они не на этой стороне Арканзаса горят, а на той. Просто река делает изгиб. Это костры на территории Оседжей.
– А Поуни и впрямь так страшны, как о них толкуют? – поинтересовался я.
– Дело не в том, кто насколько страшен. Просто каждому племени нужно, чтобы где-то рядом жил опасный враг. Люди нуждаются в ужасных историях, им нужен ужас, чтобы не давать себе расслабиться, не потерять сноровку. Надо подогревать молву, чтобы люди не теряли бдительность.
Так сказал Пит Питерсон, посасывая длинную сигару и пуская дым в темнеющее небо.
– А вообще-то, – продолжил комиссионер, – про Поуней сказывают, что они очень хорошие наездники. Лошади у них прекрасные, выносливые, степной породы. Повоевать Поуни, конечно, любят, но кто, скажите мне на милость, из краснокожих не любит порезвиться на военной тропе? Я считаю, что именно эта слабость к военным играм и погубит первобытные племена.
– Почему же?
– Слишком жадны они до личной славы. Каждый стремится вырваться из толпы, привлечь внимание к себе, к своей силе. А потому они нередко забывают обо всём племени. И потому падкие на товары белых людей, особенно на оружие.
– Вы опять о своём? – Я вспомнил выступление Питерсона перед индейцами в их деревне. Он тщетно пытался объяснить им, в чём таится опасность общения с «цивилизованным» племенем Бледнолицых. Дикари не поняли его. – Неужели вы надеетесь переломить их психологию, сэр?
– Нет, не надеюсь. Но я не могу сидеть сложа руки и взирать на то, как на моих глазах начинают гибнуть целые народы.
– Давайте спать, джентльмены, – подал свой голос капитан Бин.
Так как ренджеры опасались лазутчиков Поуней, то связали всех наших лошадей голова к голове и поставили их в кружок, чтобы индейцы не смогли прорваться внутрь этого круга. Дозорные выкопали для себя неглубокие ямы под разными кустиками и устроились ночевать.
Утром я поднялся рано и увидел, что ни Оторванного Уха, ни Горбушки в лагере не было. Всюду лежали вповалку ренджеры, костры почти совсем затухли, лишь кое-где едва заметно вился дымок. Вскоре я увидел метиса, он вёл на поводу моих лошадей.
– Я привёл ваших лошадей, но потерял Антуана, – сказал метис. – Этот хвастливый мальчишка ни на что не годен. Просто молокосос какой-то!
Когда все проснулись, капитан Бин велел ждать Горбушку.
– Мы не можем оставить его тут одного. Подождём. Нам торопиться некуда.
К обеду появился Антуан. Щёки
– Хорошо, что у тебя язык без костей, не то бы они давно превратились в труху от твоей бесконечной болтовни, – засмеялся Питерсон в ответ на громкие тирады француза.
После сытного обеда мы тронулись в путь.
Очень скоро один из ренджеров заметил на горизонте несколько верховых, они ехали параллельно нашему курсу, пробираясь через заросли кустарника. Без сомнения, они следили за нами.
– Вот вам и гости! – прорычал капитан Бин.
– Наконец-то настоящие дикие! – воскликнул Диксон с воодушевлением.
– Любопытно знать, кто они:. Поуни или Оседжи? Отсюда не распознать.
– Кто бы они ни были, нам расслабляться никак нельзя, – заключил капитан Бин. – В этих местах и мирный индеец способен сделаться кровожадным без всякой видимой причины.
В облике индейских всадников, медленно ехавших по горизонту, было что-то обворожительное, сладко-тревожное.
Через час или чуть позже всадники скрылись, оставив нас в полном неведении в отношении их намерений. Некоторое время мы двигались, ожидая возвращения дикарей, но они так и не объявились. Наше настроение постепенно улучшилось. Погода была на редкость хороша: ни жаркая, ни холодная, солнце светило из-за облаков, приятный ветерок обвевал нас. Воздух был удивительно ясный, чистый, лёгкий.
– Вот вы, сэр, не перестаёте расспрашивать о краснокожих. – Ко мне подъехал один из ренджеров. Он был изрядно потрёпан жизнью, украшен парой глубоких шрамов поперёк лица. Его звали Райн Кожаный Шнурок. – Что вам надо узнать про них? Я побывал в разных местах, жил среди разных индейских групп, так что кое-чем могу поделиться.
– Я был бы вам признателен за ваши рассказы.
ТАНЦЫ С КРОВЬЮ. ГЛАВА О САМОЙ НЕОБЫЧНОЙ СТОРОНЕ ЖИЗНИ АМЕРИКАНСКИХ ДИКАРЕЙ И О НАШЕМ НЕПОНИМАНИИ ЭТИХ НЕОБЫКНОВЕННЫХ ЛЮДЕЙ
– Вот вы интересуетесь, насколько краснокожие бестии кровожадны, – начал свою речь Райн Шнурок, смачно пережёвывая коричневый ломоть табака, – так вот что я вам отвечу на это. Они вовсе не кровожадны. Они просто так мыслят. Кровь для них своего рода знак. Они через кровавые обряды вступают в жизнь, поэтому им кажется, что пустить врагу кровь – дело не только не грешное, но даже полезное. Приходилось ли вам, сэр, видеть где-нибудь, как люди истязают сами себя? Нет? А я вот повидал. Многие мои друзья до сих пор отказываются верить в мои истории. Но я не лгу. Какой мне резон попусту языком чесать? Я за мои слова отвечаю… Так вот что я хотел вам сказать про пытки. Краснокожие до этих забав большие охотники. Воткнут, бывало, костяную или деревянную шпильку себе под лопатку, прицепят к ней кожаный шнур да привяжут к нему коровий череп, а то и два, и ну бродить по селению. Черепушки эти, замечу я вам, изрядно весят и, волочась по земле за человеком, причиняют ему немалую боль. Там, где шпилька приколота к телу, кожа оттягивается невероятно сильно, кровь льётся, а краснокожий бредёт себе по деревне и мурлычет какую-нибудь заунывную песенку.