Подонок. Я тебе объявляю войну!
Шрифт:
А вслух даже несчастное «да» не могу произнести. Язык, связки, гортань, что там еще есть, вдруг задубели. Стали как деревянные. Ни звука из онемевшего горла вытолкнуть не могу. Но, может, оно и к лучшему, раз ей так смешно.
Безмолвно плетусь за ней до подсобки, где она переодевается в дурацкое балахонистое коричневое платье, какие носят у нас тут все уборщицы. Хотя ее никаким балахоном не испортить.
Молча беру из ее тележки пустое ведро и тащусь в туалет за водой. Каждый раз представляю, что было бы, если б меня кто-нибудь
Приношу полное ведро в спортзал.
— Спасибо, — благодарит Женя и смотрит как-то не так, как обычно. Или это мне уже кажется. — Стас, ну ты правда можешь идти. Я справлюсь. Ты и так мне каждый день помогаешь.
Гонит меня.
Что я там помогаю? Мне, может, в кайф просто быть рядом. Но вслух говорю, конечно, другое:
— Как скажешь.
Направляюсь к дверям. Ну а чего, раз гонит?
— Стас, — окликает Женя. — Ну, из-за чего ты так расстроился?
Приближается ко мне.
— Да ничего я не расстроился. С чего ты взяла?
— Хорошо, не расстроился, — мягко соглашается она, — но что-то точно пошло не так. Я тебя нечаянно обидела, да? Тем, что стала шутить? Ты думаешь, что я смеюсь над твоими чувствами? Но это не так, конечно же. Я бы никогда… Я просто думала, что тебе стало неловко, ну… из-за того, что ты оговорился. Ну и хотела перевести всё в шутку. Неудачно, признаю… Но я, конечно же, поняла, что ты имел в виду, что просто любишь проводить время. Простишь меня?
Тут я вообще теряюсь, не знаю, что сказать. И меня снова захлестывает. Сердце пульсирует у самого горла, того гляди выскочит наружу.
— Ну? Мир?
Женя берет меня за руку, заглядывает в глаза.
— Нет… — произношу с трудом, пытаясь вдохнуть-выдохнуть и успокоиться.
Она изумленно округляет глаза.
— Нет… — повторяю я. — Это не оговорка. Я правда тебя… Вот.
Она долго молчит, глядя куда-то в сторону. Ну, может, и не очень долго, а всего несколько секунд, но я за это время успеваю передумать всё самое плохое. Но потом она переводит взгляд на меня и с улыбкой говорит:
— Знаешь, мне кажется, что я тебя тоже… вот.
— Блин, Женя… — выдыхаю я с облегчением. И внутри отпускает. А то ведь реально аж не дышал. — Э, а почему кажется?
Она пожимает плечами:
— На всякий случай. Ну, мы же совсем недавно вместе. Мало друг друга знаем.
Мне, конечно, очень хочется поспорить, типа, можно вообще не быть вместе и любить, можно и не знать почти и любить. Но вовремя прикусываю язык. Да ладно, пусть! Ведь минуту назад я и на «кажется» не особо надеялся.
— Поцелуй меня, — прошу ее.
Женя хмыкает:
— На западном фронте без перемен. В любых ситуациях у тебя, Стас, одно: поцелуй меня.
Однако привстает на цыпочки
Потом Женя все-таки выскальзывает.
— Всё, Стас, пора работать, — сбивчиво дыша, шепчет она.
— Как прикажешь, хозяйка, — отвечаю ей, а у самого губы так и тянутся в улыбку.
— Даже так? — подхватывает она игриво. — Ну ты напросился! Сейчас тогда…
Вдруг на полуслове она замолкает и перестает улыбаться, глядя куда-то мимо меня.
Я оглядываюсь и вижу в дверях Влада. Тот стоит как столб на пороге спортзала и, открыв рот, таращится на нас в таком шоке, будто мы тут голые бегаем.
Хотя я тоже, конечно, застыл в первый миг.
Выругнувшись про себя, иду к нему. Ну, какого черта он сюда притащился, когда уроки уже два часа как закончились? Вообще-то я догадываюсь, зачем — из-за пейнтбола. Меня наверняка искал, чтобы вместе ехать. Вот и нашел.
— Чего тебе? — спрашиваю с наездом, чтобы скрыть конфуз.
Влад тупит пожестче моего. Обводит ошалевшим взглядом спортзал, останавливаясь на Женьке, на ее тележке, на ведре, потом только кое-как начинает реагировать.
— Стас, а ты чего тут делаешь? — спрашивает меня заторможенно.
— А на что похоже?
— На глюк… Это что, прикол какой-то? Вы что, тут реально… — хлопает глазами Влад. — Вы полы тут, что ли, моете?
— Я мою, — подает голос Женя, — а Стас меня охраняет от всяких непрошенных гостей.
— Охренеть, — бормочет он.
— Владик, так ты нам помогать пришел? Нет? Ну, вали тогда отсюда, — выталкиваю его в коридор и закрываю дверь.
Женя подходит ко мне.
— Думаешь, разболтает?
— Да пофиг, — пожимаю я плечами. Если совсем честно, то, конечно, не пофиг, я вон даже Соньке своей ничего не говорил, но что уж теперь…
На следующий день утром сидим в аудитории. Через пару минут начнется алгебра. Арсения где-то носит, и я, придвинув стул к Женькиной парте, втираю ей полушепотом, какая она офигительно красивая. Больше ни на кого не смотрю, хотя, конечно, еще с порога заметил, как наши на меня косятся. Влад, естественно, растрепал новость. Мне еще вчера Милош доложил.
И тут в класс заходит Шаманский со стаканом кофе.
Яна, которая теперь перекрасилась в шатенку, сразу подсаживается к нему.
После ссоры с моей Сонькой она все время трется рядом с ним. Ко мне так не липла, как теперь к нему клеится. Типа я не понимаю, для чего этот концерт. Мне досадить и Соньке. Только если мне глубоко пофиг, то Сонька, конечно, страдает.
И сейчас сидит с убитым видом, украдкой поглядывая на них. Ловлю ее взгляд и ободряюще подмигиваю. Но она даже улыбку выдавить не может. Хорошо хоть не плачет тут же в классе на радость Янке.