Подселенка
Шрифт:
После прихода лекарки, которую Субира называла Азенет, и, видимо была с ней знакома, она немного успокоилась и смогла обратить внимание на что-то ещё, кроме сына. По приказу хозяйки мне принесли кресло и соорудили навес. Даже появились рабыни с опахалами. В общем, в «операционной» к недовольству врача толпился народ.
После проведения «ритуала» и подготовки Азенет влила в приоткрытый рот пациента немного жидкости из поданной помощницами бутылочки. Одна из девушек аккуратно придерживала мальчика, надавливая руками на грудь, другая же «фиксировала» ногу.
Раздражённая
Всегда считала, что в Та-Кемет в эти времена не делали операций, ведь тело было священным сосудом и даже парасхит, посмевший разрезать тело перед мумификацией, обычно был вынужден бежать с места «работы», чтобы его не побили родственники или специально нанятые для этого люди.
На деле всё оказалось намного запутаннее и сложнее. Я с вожделением поглядывала на «пухленький» папирус, лежащий рядом с лекаркой. Интересно, что там такого написано.
Азенет оказалась довольно опытной. Крови при операции вытекло немного. Наконец, закончив, она соединила края раны и прикрыла его… куском свежего мяса! Тот, оказывается, принесли с кухни по её распоряжению. А я сидела в кресле, с ужасом наблюдая, как женщина споро забинтовывает конечность в льняные полосы.
Вымыв руки, лекарка вновь принялась читать молитвы и окуривать мальчика. Приподняв веки и осмотрев глаза, разрешила помощницам переложить того на подготовленные носилки и унести в дом. Дождавшись, когда врач закончит укладывать лекарства, оставив грязные инструменты на долю девушек, я подала ей знак приблизиться.
– Как состояние мальчика?
– Он выздоровеет, божественная, – ответила она, опять упав на колени. – Его ногу не тревожили, и внутри не оказалось дополнительных повреждений.
– Поднимись! Я заметила у тебя папирус, в который ты иногда заглядывала.
– Да, Великая госпожа, это сборник мудрости великого лекаря прошлого.
– Могу я взглянуть на него?
По лицу Азенет пробежала гримаса. Это длилось лишь мгновение, и, поклонившись, она передала мне свиток.
Я уже довольно сносно понимала написанное. Было видно, что изготавливали сие произведение в хорошей мастерской. Текст лечения выделялся от описания болезни цветом туши. Жаль, только рисунков не было.
Ба «буркнуло», что подобные вещи стоят баснословно дорого, и женщина явно боится, что я потребую его себе, а она не сможет отказать Великой Царской Супруге. Скорее всего, на второй такой документ средств у неё не хватит.
– Очень интересно, и я хотела бы его почитать, но он явно нужен тебе в работе. – При этих словах лекарка тяжело вздохнула. – Где возможно заказать подобный? Или же ты разрешишь моим писцам скопировать его?
Осознав, что отбирать ценность не будут, Азенет наконец расслабилась.
– Я счастлива разделить подобную мудростью с божественной. Моя помощница будет приносить его и забирать при необходимости.
Прояснив этот момент, тут же стала знакомиться
– Если Великой госпоже интересно, в храме, где я училась, было много интересных папирусов, посвящённых лечению и магическим обрядам. А моя подруга из соседнего города специализируется на зубах. У неё должны быть свитки, посвящённые этому.
– Узнай, сколько стоит сделать копию с них? Я пошлю заверение, что «великий дом» расплатится за работу. Пусть писцы привезут их по готовности.
Я ещё недолго расспрашивала Азенет об учёбе и практике, пока её помощницы приводили в порядок инструменты и собирали сумки. Но нас прервал запыхавшийся гонец. Телохранители хотели его прогнать, но заставлять лекарку тратить время на разговоры со мной, когда её ждёт новый пациент, не стала.
Уходя, Азенет оставила мне другой, небольшой папирус… женский. С рецептами «красоты» и молодости… Перемежались они различными тестами на пол ребёнка для беременных и другими «полезными» рецептами.
К примеру, брались два мешочка, один с ячменём, другой с пшеницей. На них нужно было помочиться. Если пойдут ростки у ячменя, то точно родится мальчик, и, естественно, если наоборот, значит девочка.
Увлекшись столь познавательным чтивом, не заметила, как начало темнеть. Первым вернулся Аапехти. Проведя надо мной сеанс окуривания (я сегодня, кажется, дыма надышалась на год вперёд), он немного успокоился и предложил отложить обед на более позднее время, чтобы меня не стошнило при ритуале.
Таэмуаджси появилась в сопровождении пары десятков девушек явно из своего племени. Одетые только в набедренные повязки, со странными сооружениями из волос на голове, они с интересом разглядывали моих телохранителей. Но после «дрессировок» Зубери те прелестниц даже не замечали.
Я потихоньку поднялась из кресла, в котором провела уже много времени, и собиралась направиться в покои, но Таэмуаджси остановила меня, сказав, что ритуал будет проводить в саду. В комнатах может просто не хватить места.
Она что-то чертила на каменных плитах двора, пока девушки расставляли вокруг меня курильницы. Одна из них принесла чашку с напитком. Чтобы развеять мои сомнения, девушка сама отпила из него и протянула мне.
Увидев это, снова занервничал Аапехти и стал судорожно дёргать за висящий на груди амулет. Ободряюще улыбнулась ему и даже подмигнула, от чего жрец смутился и прекратил теребить золотой глаз.
Закончив, супруга наместника сняла с себя всё, даже парик. Девушки последовали её примеру и, разведя огонь в курильницах, образовали вокруг меня круг. Таэмуаджси начала тихим речитативом произносить какую-то молитву, но я ничего не понимала. Говорила она явно не на языке Та-Кемет. Скорее всего, это её родное наречие.