Подземелья Лондона
Шрифт:
— Тебе не следовало упоминать Клингхаймера. Это опасно.
— У этого курильщика, у этого дерьма со злобной рожей — у него глаза лжеца, а я лжецов терпеть не могу.
— Не застревай на этом, Билл. Вот Мейден-лейн, как он и сказал, а вот и паб, место вроде приличное, мне кажется. Мы и сами сможем перехватить пинту светлого, когда найдем Элис. Отдышись, Билл.
Они вошли в полупустой паб, где не было ни следа Элис.
— Я расспрошу о ней, Билл, — вполголоса сказала Матушка. — Если
— Если бы она сюда заходила… — затянул Билл, но Матушка прошла к стойке и заговорила с трактирщиком. Когда она вернулась через минуту с застывшим лицом, Кракен сказал:
— Тебе лучше подождать в церкви, Матушка, покуда я побеседую с этим гов… с этим негодяем.
Они покинули трактир и пошли вверх по Мейден-лейн.
— Нет, Билл, — возразила Матушка. — Двое лучше, чем один. Хотела бы я сейчас иметь пистолет.
— Пистолеты шумные. Ты видала инструменты, что висят на стенке? Человеку неприятно смотреть на хорошо заточенную пилу, когда она лежит у него поперек горла.
Они пересекли улицу и направились к Савой-Чэпел, и тут на мощеной дорожке церковного двора показался фургон с гробом, стоявший прежде возле морга. Человек на козлах, увидев их, хлестнул лошаденку, и та рванулась вперед. Через мгновение импровизированный катафалк влился в поток движения Стрэнда и свернул к Чаринг-Кросс, едва не задавив старика.
— Шедвелл! — взревел Кракен. Он погнался за фургоном неуклюжим галопом, лавируя между тележками и повозками и увернувшись от почтовой кареты, кучер которой полоснул его кнутом.
Матушка Ласвелл стояла на тротуаре, видя, как он исчезает вдали, и чувствуя себя беспомощной и опустошенной. Она не сомневалась, что фургон увозит в гробу Элис, и, не представляя, что теперь предпринять, пребывала в смятении. Но тут на тротуаре показался Билл — шел он торопливо, но прихрамывая, одна штанина была порвана, на зиявшей в прорехе ноге выступила кровь.
— Что у тебя с ногой? — спросила Матушка, когда Кракен поравнялся с ней.
— Ничего. Задело голень ступицей фургона. Это был Шедвелл, точно, и Элис — в ящике. Или я — гомункул.
— Ты прав, — кивнула Матушка. — Я ощутила ее присутствие — такое частенько случается. А вот когда мы стояли среди вони в этой мертвецкой, такого не было. Она жива, Билл. Ее куда-то увозят. Если бы они хотели убить Элис, она уже была бы мертва.
— Давай-ка перекинемся словечком с мистером Трубкой, — нехорошо ухмыльнулся Билл. — Ну-ка пусти, Матушка.
Матушка Ласвелл пригладила своему нареченному волосы, отерла кровь со щеки, поплевав на носовой платок, и, оторвав кусок продранной штанины, прилепила его к окровавленной ноге.
— Нам вряд ли удастся одурачить этого типа, — сказала она. — Его надо застать врасплох.
Кракен мотнул головой в знак согласия, и они, убедившись, что на кладбище нет ни души, прокрались вдоль кладбищенской
Кракен подобрал валявшийся кусок веревки, захлестнул ее вокруг лодыжек поверженного вруна, туго стянул узел, потом проделал то же самое с его запястьями, а после, уложив на полу поперек скамьи, подтянул к сиденью и примотал свободным концом. В результате негодяй повис, как мертвый олень, едва касаясь пола копчиком.
Матушка подала Кракену ножовку — в эту минуту ошеломленный сторож открыл глаза и с ужасом уставился на мелькнувшую над ним сталь полотна. «Блефуй, — шепнула Матушка Биллу. — Или есть риск оказаться на его месте. Говорить буду я».
Кракен коротко кивнул, взял ножовку за ручку и провел пальцем по зубьям, проверяя заточку, — на пальце немедленно выступила полоска крови, которую он показал перепуганному негодяю в качестве иллюстрации.
— Что за ад тут творится?.. — прохрипел тот.
— «Ад» — самое подходящее слово, — сказала Матушка Ласвелл с непроницаемым видом, склоняясь к сторожу и заглядывая ему в глаза. — Мой компаньон ужасно хочет отпилить тебе голову.
Курильщик расширенными глазами уставился на пожилую леди, а та протянула руку и жестко защемила ему ухо.
— Это прочистит тебе мозги, — сказала Матушка. — Элис Сент-Ив — она жива? Помни: сейчас надо говорить правду, если ценишь свою голову.
Сторожу удалось кивнуть.
— Я ему сейчас голосовые связки выпилю, — радостно заявил Билл. — Он убил Элис. От таких, как он, головорезов, ничего, кроме вранья, не дождешься! — Тут он громко захохотал. — Ты уловила, Матушка? Я назвал его «головорезом»!..
— Очень остроумно, — согласилась Матушка, а Билл положил пилу на горло пленника, предоставив земному тяготению вдавить ее; бусинки крови выступили под зубьями. Сторож замер, тяжело дыша и издавая горлом слабые звуки, а потом прохрипел:
— Нет, сэр! Она жива, Господом клянусь. Никак не мертвая! Мертвая она ему не нужна.
— Кому она не нужна мертвая? — строго спросила Матушка Ласвелл. — Кому это «ему»? Говори!
— Шедвеллу! Который уехал в фургоне.
— Куда? — спросила Матушка.
— Я не знаю!
Билл слегка надавил на пилу, представив весу инструмента выступить убедительным доводом.
— Где-то возле Харли-стрит… и я теперь покойник, потому что сказал.
— Назови адрес — и мы тебя отпустим.