Поэмы и стихотворения

Шекспир Уильям

V

Моя любовь капризна, хоть прекрасна, Нежней голубки, но не так верна, Ее душе довериться опасно, Мягка, как воск, как сталь, тверда она. Лилеи бледной чище и красивей… Но кто же, кто изменчивей и лживей?! Как много клятв звучало в тишине! Боясь любви, но дорожа любовью, Уста к устам — она шептала мне Слова любви, приникнув к изголовью. Они казались правдою… И что ж? Все эти ласки, клятвы, слезы — ложь! Ее любовь сжигала, пламенея, Она ж с любовью вместе, не жалея, Сожгла

и храм, который создала, И, говоря о верности, лгала! Любви ль ждала иль жаждала разврата, Бедна душой — ничтожностью богата?!

VI

Был чудный день, когда на холм крутой Бледней голубки, нежной и смущенной, Взошла богиня с тайною мечтой Застать красавца в роще отдаленной. Звучит рожок… Со сворою собак Приходит он, разгорячен охотой, И вот богиня с ласковой заботой Твердит ему: "Когда-то точно так Здесь юноша охотился прекрасный, Случилась с ним смертельная беда: Он кабаном был ранен, — вид ужасный! — Сюда, в бедро, — вот посмотри… сюда!.." И все красы богиня обнажает… Но юноша стыдливо убегает!..

VII

Ты слишком рано, роза, отцвела, Не расцветя весеннею порою; Жемчужина Востока, ты тускла; Сразила смерть тебя своей косою. Так часто вихрь срывает, налетев, Незрелый плод с погнувшихся дерев. И плачу я, хоть плакать нет причины: Досталось мне наследство, — но его Я не искал, и от твоей кончины Не ожидал я ровно ничего. Пошли же мне, любимый друг, прощенье: Я унаследовал… твое презренье!

VIII

Адониса поближе усадив, Речь повела влюбленная Венера О том, как Марс, почтение забыв, К ней бросился, и, видно, для примера Сама к красавцу бросилась, шепча: "Так Марс привлек меня в свои объятья, (И юношу к себе прижала), — так с плеча Сорвал завязки!.. Что могла сказать я?! Так целовал, к устам моим припав…" И обожгла Адониса лобзаньем. Но он вскочил, стыдливо не поняв Ее намеков, вызванных желаньем. О, если б так ласкала ты меня, Пока бы сам бежать не вздумал я!

IX

С юностью старость не может Мирно ужиться вдвоем; Юности грусть не тревожит, Старость грустит о былом. Юность — цветущее лето, Дряхлая старость — зима. Юность светла и согрета, В старости — холод и тьма. Юность полна увлечений, Старость полна опасений. Юность стремится вперед Броситься в битву отважно, Старость медлительно-важно Поступью тихой бредет. Старость, тебя не терплю я! Юность безумно люблю я! Грезы ее хороши!.. Старость — тяжелое бремя… Что же теряешь ты время, Милый пастух мой, спеши!

X

Да, красота пустой, ничтожный дар! Она цветок, который увядает, Она стекло, которое

удар Дробит, и лак, который блеск теряет. Глядишь — богатство, тешившее нас, Уже мертво и не прельщает глаз. Не возвратить того, что протекло: Цветок увял, и нет ему спасенья, Стекло разбито, чем склеить стекло? Померкший лак не заблестит от тренья. Так красоты исчезнувший обман Не возродить усилием румян.

XI

"Доброй ночи, спокойного сна!" (Их, к несчастью, не знаю давно я) Мне с улыбкой сказала она, Кем лишен я и сна и покоя. "Будь спокоен и вновь приходи!" Быть спокойным? С тревогой в груди?! Улыбнулась она на прощанье, — И терзает вопрос роковой: Это светлая ль радость свиданья, Иль язвительный смех надо мной? Так в любви я не знаю отрады И за муки не вижу награды.

XII

Поэзии и музыки союз! Для наших душ союз вдвойне священный; Мне мил язык стихов и юных муз, Тебе — язык созвучий вдохновенный. В благоговеньи, с трепетной душой Внимаешь ты аккордам арфы рая, В них бытия восторги познавая, Я упиваюсь песней неземной. Касаясь струн, тебя игрой созвучий Возносит Феб к далеким небесам, Мне — говорит напев его могучий То, что не мог бы высказать я сам. Один источник музыки и пенья; Для нас они — связующие звенья.

XIII

Три дочери у лорда; прелестней всех — одна; В учителя красотка всем сердцем влюблена, Но рыцаря-красавца увидела она И стала колебаться. Она боролась долго… Что делать? Как ей быть? Учителя ль покинуть, красавца ль позабыть, Одно из двух, но что же? Легко ль вопрос решить Неопытной девице! А выбрать все же надо… Задача свыше сил, И вот она решилась, хоть каждый сердцу мил: Красавец был отвергнут, учитель избран был. Слезами не поможешь. Наука победила оружие в бою! Завоевал учитель красавицу свою. Вот сила дарованья!.. Бай-баюшки-баю!.. А тут конец всей песне.

XIV

Порой безоблачно-счастливой (Любви знаком лишь месяц май), Амур — ребенок шаловливый — Цветок заметил невзначай. Целуя, нежа и лаская, Его баюкал ветерок, Амур же бедный, изнывая, Глядел с восторгом на цветок И думал с завистью: "Мне больно, Что не могу я быть тобой, Мой ветерок, и своевольно С цветами тешиться игрой! Зачем же розе дал я слово, Что не коснусь других цветов?! Того, кто юн, гнетет сурово Такой обет сильней оков. Шептал я розе уверенья И клятвы в верности, любя! Но нет большого преступленья Нарушить их из-за тебя. Сам Зевс поклялся б, что Юнона Арапа черного черней, — Со ступеней сошел бы трона И жил бы волею твоей".