Поэтический мир прерафаэлитов

Теннисон Альфред

У СЕБЯ ДОМА

Когда я умерла, мой дух Вернулся в многолюдный дом; Мои друзья давали пир Под деревом в саду густом. Вино ходило по рукам, Лихие песни, шум да смех, И сладость персиков и слив — Там все любили всех. Я слушала их болтовню — Один сказал: «Нас завтра ждет Дорога сквозь пустынный край, Вдоль моря дальний переход». Другой: «До приливной волны Мы одолеем горный склон». И третий: «Будет завтра день Удачей озарен». И «завтра» не сходило с уст, Их жизнь летела, как игра; Кричали:

«Завтра!» все они, Никто не вспомнил про вчера. Они берут от жизни все, И только мне уйти пора: «Сегодня! Завтра!» — вот их клич; А я была вчера. Я вся дрожала, но никто Не шевельнулся за столом; Жаль, что меня не помнят здесь, И жаль покинуть этот дом. И я из комнаты ушла — Любви растаявшая тень, Ушла, как позабытый гость, Что пробыл только день. Перевод В. Окуня

AFTER DEATH

The curtains were half drawn, the floor was swept And strewn with rushes, rosemary and may Lay thick upon the bed on which I lay, Where through the lattice ivy-shadows crept. He leaned above me, thinking that I slept And could not hear him; but I heard him say: ‘Poor child, poor child:’ and as he turned away Came a deep silence, and I knew he wept. He did not touch the shroud, or raise the fold That hid my face, or take my hand in his, Or ruffle the smooth pillows for my head: He did not love me living; but once dead He pitied me; and very sweet it is To know he still is warm though I am cold.

ПОСЛЕ СМЕРТИ

Был вымыт пол. Стояла полумгла. Плющ обнимал постель, где я лежала. Боярышником убрана была И розмарином траурная зала. И он пришел. Он думал, я спала И слышать не могла, но я внимала. Он тихо повторял: «Как мало, мало Несчастное дитя, ты прожила». Он на подушке не разгладил складку, Не положил букета к изголовью, Но по его щеке слеза текла. Ко мне живой он не пылал любовью, Но мертвую — жалел. И было сладко Остывшей мне от этого тепла. Перевод Е. Коробковой

SOMEWHERE OR OTHER

Somewhere or other there must surely be The face not seen, the voice not heard, The heart that not yet — never yet — ah me! Made answer to my word. Somewhere or other, may be near or far; Past land and sea, clean out of sight; Beyond the wandering moon, beyond the star That tracks her night by night. Somewhere or other, may be far or near; With just a wall, a hedge, between; With just the last leaves of the dying year Fallen on a turf grown green.

ГДЕ-ТО

Где-то там или здесь обязательно есть Тот, чей голос мне слышится за тишиной И чье сердце, увы, почему-то, — Бог весть, — До сих пор не со мной. Где-то рядом совсем или, может, далёко За холмом и за морем он чудится мне В свете яркой звезды, устремляющей око Вслед бессонной луне. Где-то в дальней дали или рядом, быть может, Под окном, за оградой, у самых ворот, За желтеющим годом, что мною был прожит И в траву опадет. Перевод Е. Третьяковой

A TRIAD

Three sang of love together: one with lips Crimson, with cheeks and bosom in a glow, Flushed to the yellow hair and finger-tips; And one there sang who soft and smooth as snow Bloomed like a tinted hyacinth at a show; And one was blue with famine after love, Who like a harpstring snapped rang harsh and low The burden of what those were singing of. One shamed herself in love; one temperately Grew gross in soulless love, a sluggish wife; One famished died for love. Thus two of three Took death for love and won him after strife; One droned in sweetness like a fattened bee: All on the threshold, yet all short of life.

Sir Edward Coley Burne-Jones THE TEMPLE OF LOVE Oil on canvas. Date not known Tate, London

Эдуард

Коули Бёрн-Джонс ХРАМ ЛЮБВИ Холст, масло. Дата неизвестна Галерея Тейт, Лондон

ТРИАДА

Три девы пели про любовь: одна Огнем горела, губы рдели ало, Вся до корней волос льняных красна; Другая, мягче снега, расцветала Неброским гиацинтом у окна; А третья, от желанья почернев, Как треснувшая арфа, продолжала О сладкой боли горестный напев. Одной любовь — позор, а для другой — К бездушному супружеству дорога; Исчахла третья. Выбор сделав свой, Смерть, не любовь две вырвали у Бога; Та спит в меду пресыщенной пчелой; И ни одной не преступить порога. Перевод В. Окуня

A BIRTHDAY

My heart is like a singing bird Whose nest is in a water’d shoot; My heart is like an apple-tree Whose boughs are bent with thickset fruit; My heart is like a rainbow shell That paddles in a halcyon sea; My heart is gladder than all these Because my love is come to me. Raise me a dais of silk and down; Hang it with vair and purple dyes; Carve it in doves and pomegranates, And peacocks with a hundred eyes; Work it in gold and silver grapes, In leaves and silver fleurs-de-lys; Because the birthday of my life Is come, my love is come to me.

Dante Gabriel Rossetti A CHRISTMAS CAROL Watercolor and gouache on paper. 1857–1858 Fogg Museum of Art, Harvard University

Данте Габриэль Россетти РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ГИМН Бумага, акварель, гуашь. 1857–1858 Художественный музей Фогга при Гарвардском университете

ДЕНЬ, КОГДА Я РОДИЛАСЬ

Душа, как соловей, поет, Что свил гнездо вблизи воды. Душа, как яблоня в саду, Где спеют сочные плоды. И словно радуга, душа Сливается с морской волной, Вся ликования полна — Любовь пришла, любовь со мной. Пускай пурпурные шелка, Мехов серебряный ручей, Резные листья, голубки, Павлины с тысячью очей, Узор из виноградных лоз Мой трон украсят золотой. Вот день, когда я родилась — Любовь пришла, любовь со мной. Перевод Е. Савельевой

WHEN I AM DEAD, MY DEAREST

When I am dead, my dearest, Sing no sad songs for me; Plant thou no roses at my head, No shady cypress tree: Be the green grass above me With showers and dewdrops wet; And if thou wilt, remember, And if thou wilt, forget. I shall not see the shadows, I shall not feel the rain; I shall not hear the nightingale Sing on, as if in pain: And dreaming through the twilight That doth not rise nor set, Haply I may remember, And haply may forget.