Поэтический мир прерафаэлитов

Теннисон Альфред

A YEAR AND A DAY

Slow days have passed that make a year, Slow hours that make a day, Since I could take my first dear love And kiss him the old way; Yet the green leaves touch me on the cheek, Dear Christ, this month of May. I lie among the tall green grass That bends above my head And covers up my wasted face And folds me in its bed Tenderly and lovingly Like grass above the dead. Dim phantoms of an unknown ill Float through my tired brain; The unformed visions of my life Pass by in ghostly train; Some pause to touch me on the cheek, Some scatter tears like rain. A shadow falls along the grass And lingers at my feet; A new face lies between my hands — Dear Christ, if I could weep Tears to shut out the summer leaves When this new face I greet. Still it is but the memory Of something I have seen In the dreamy summer weather When the green leaves came between: The shadow of my dear love’s face — So far and strange it seems. The river ever running down Between its grassy bed, The voices of a thousand birds That clang above my head, Shall bring to me a sadder dream When this sad dream is dead. A silence falls upon my heart And hushes all its pain. I stretch my hands in the long grass And fall to sleep again, There to lie empty of all love Like beaten corn of grain.

Arthur Hughes IN THE GRASS Oil on canvas. 1864–1865 Sheffield City Art Galleries

Артур

Хьюз В ТРАВЕ Холст, масло. 1864–1865 Художественная галерея Шеффилда

ДЕНЬ И ГОД

И сколько их прошло с тех пор — Минут, часов и дней — Как целовала я тебя То робко, то сильней? Но этот май — прекрасен он Невинностью ветвей. И я лежу в густой траве, А надо мной — листва. Мое — чужое мне — лицо Опутала трава — Печально, нежно, словно я Лежу в траве мертва. Неясный безымянный страх В усталый мозг проник. Идут фантомы прошлых лет В забвенье — напрямик: Но кто заплачет, кто-то вдруг Коснется губ на миг. Тень опустилась не спеша На мягкую траву. Я узнаю его лицо: При встрече наяву Слезами заглушила б я Немолчную листву. Но, память, это только ты — Былого лоскуток. И нас разъединил листвы Мерцающий поток: Стал образ милого лица Обманчив и далек. Река, бегущая с холма Столетья напролет, И сотни птичьих голосов, Сплетенных в хоровод, Навеют новую печаль, А прежняя уйдет. Боль улетела. Тишина На много долгих миль. Исчерпана моя любовь, И позабыта быль. И я лежу в траве — зерно, Измолотое в пыль. Перевод А. Строкиной

КОВЕНТРИ ПАТМОР

COVENTRY PATMORE

Джон Сингер Сарджент ПОРТРЕТ КОВЕНТРИ ПАТМОРА 1894 Национальная галерея, Лондон

КОВЕНТРИ ПАТМОР (23 ИЮЛЯ 1823–26 НОЯБРЯ 1896)

Английский поэт и литературный критик. Родился в Вудфорде (Эссекс), в семье писателя П. Дж. Патмора, от которого унаследовал склонность к литературным занятиям. Сын К. Патмора, Генри Джон Патмор (1860–1883), в свою очередь, тоже стал поэтом.

В 1844 г. Ковентри Патмор опубликовал небольшой томик «Стихотворения». Огорченный нелестными критическими отзывами (в частности, разгромной статьей в журнале «Блэквудз»), скупил и уничтожил остаток тиража; однако благодаря этой публикации автор познакомился со многими известными литераторами современности, в том числе с Д. Г. Россетти, а через него — с У. Х. Хантом, и оказался вовлечен в Братство прерафаэлитов: свою поэму «Времена года» он опубликовал на страницах журнала The Germ.С 1846 г. занимал должность помощника библиотекаря в Британском музее, свободное время посвящая поэзии. В 1854 г. выходит первая часть его наиболее известной поэмы «Домашний ангел»; все 4 части поэмы — «Обрученные» (The Betrothed),«Свадьбы» (The Espousals),«Верность навеки» (Faithful For Ever)и «Победы любви» (The Victories of Love) — были опубликованы целиком в 1863 г. В поэме воплощен расхожий викторианский образ идеальной жены / идеальной женственности: жена должна быть безоглядно предана и безоговорочно покорна своему мужу, беспомощна, кротка, очаровательна, в избытке наделена способностью к самопожертвованию и сочувствию, чиста и непорочна. Этот миф надолго утвердился в сознании: более чем полвека спустя В. Вульф писала, что задача всякой женщины-писательницы — «убить Домашнего Ангела».

Собрание стихотворений Патмора в двух томах было опубликовано в 1886 г., с предисловием, которое могло бы послужить эпитафией автору: «Я написал немного, но — только самое лучшее; я никогда не высказывался, если мне нечего было сказать, и не жалел времени и сил на то, чтобы слова мои зазвучали правдиво». Патмор занимался и литературной критикой, опубликовав книги «Принцип в искусстве» (Principle in Art,1879), отдельные главы которой посвящены творчеству Дж. Китса, П. Б. Шелли, У. Блейка и Д. Г. Россетти, и «Religio poetae» (1893).

В списке из 57 имен «Бессмертных», составленном У. Х. Хантом («не существует иного Бессмертия,

нежели то, что сосредоточено в этих именах»), значится и имя Патмора — отмеченное одной звездочкой.

THE TOYS

My little Son, who look’d from thoughtful eyes And moved and spoke in quiet grown-up wise, Having my law the seventh time disobey’d, I struck him, and dismiss’d With hard words and unkiss’d, — His Mother, who was patient, being dead. Then, fearing lest his grief should hinder sleep, I visited his bed, But found him slumbering deep, With darken’d eyelids, and their lashes yet From his late sobbing wet. And I, with moan, Kissing away his tears, left others of my own; For, on a table drawn beside his head, He had put, within his reach, A box of counters and a red-vein’d stone, A piece of glass abraded by the beach, And six or seven shells, A bottle with bluebells, And two French copper coins, ranged there with careful art, To comfort his sad heart. So when that night I pray’d To God, I wept, and said: Ah, when at last we lie with tranced breath, Not vexing Thee in death, And Thou rememberest of what toys We made our joys, How weakly understood Thy great commanded good, Then, fatherly not less Than I whom Thou hast moulded from the clay, Thou'lt leave Thy wrath, and say, ‘I will be sorry for their childishness.’

ИГРУШКИ

Сынишка мой, — Он грустным взглядом в мать И вовсе не шалун, Но тут опять В который раз нарушил мой запрет. Его я шлепнул и отправил спать, На сон грядущий не поцеловав. Я был суров, я был неправ; Но я не мать, А матери давно уж нет! Немного погодя, Встревожась, я поднялся убедиться, Уснул он или нет. Он спал — и глубоко дышал во сне, Но были влажны длинные ресницы. Я влагу их губами осушил — И сам не прослезился еле: На столике, придвинутом к постели, Малыш мой перед сном расположил Все, что могло его утешить в горе: Узорный камень, найденный у моря, Шесть раковин, кусок стекла, Обкатанный волной, коробку фишек, Подснежник в склянке, пару шишек, — Устроив так, чтобы рука могла Ласкать сокровища свои… — О Боже! — Воскликнул я, — когда мы все заснем И больше раздражать тебя не сможем, Тогда припомни, что служило нам Игрушками, какой бесценный хлам Нас утешал на этом свете, — И гнев на неразумных удержи, И улыбнись, и как отец скажи: Я их прощу, Они ведь только дети. Перевод Г. Кружкова

THE KISS

‘I saw you take his kiss.’ '’Tis true.’ ‘O, modesty!’ ‘’Twas strictly kept.’ ‘He thought me asleep; at least, I knew ‘He thought I thought he thought I slept.’

ПОЦЕЛУЙ

— Тебя он целовал! — Да, целовал. — А как же скромность? — Грань не преступлю. Он думал, что я сплю, или считал, Что думаю — он думает, что сплю. Перевод А. Круглова

CONSTANCY REWARDED

I vow’d unvarying faith, and she, To whom in full I pay that vow, Rewards me with variety Which men who change can never know.

НАГРАДА ЗА ПОСТОЯНСТВО

Мой долг и верность неизменны, Ее не оскорблю обманом — Я с ней вкушаю перемены, Что и не снились донжуанам. Перевод А. Круглова

U NTHRIFT

Ah, wasteful woman! she who may On her sweet self set her own price, Knowing man cannot choose but pay, How she has cheapen’d Paradise! How given for nought her priceless gift, How spoil’d the bread and spill’d the wine, Which, spent with due, respective thrift, Had made brutes men, and men divine.

РАСТОЧИТЕЛЬСТВО

Ах, женщина — транжира из транжир! Пленяя равно нищих и вельмож, Готовых заплатить зовешь на пир. Как дешево ты рай распродаешь! Огонь священный превратив в товар, Сгноила хлеб, вино ты разлила, А сбереженный, мог бесценный дар Скоту дать душу, мужу дать крыла. Перевод А. Круглова