Поэтический мир прерафаэлитов

Теннисон Альфред

КОГДА МЕНЯ НЕ СТАНЕТ

Когда меня не станет, Не трать ни слов, ни слез. Пускай трава могильный холм Укроет вместо роз. И ни к чему, любимый, Мне верности обет: Ты, если хочешь, помни, А если нет — так нет. Там, где не потревожит Меня ни дождь, ни зной, Не тронет песня соловья Отчаянной мольбой, Где не наступит полночь И не придет рассвет, — Я, может, буду помнить, А может быть, и нет. Перевод О. Полей

A GREEN CORNFIELD

The earth was green, the sky was blue: I saw and heard one sunny morn A skylark hang between the two, A singing speck above the corn; A stage below, in gay accord, White butterflies danced on the wing, And still the singing skylark soared, And silent sank and soared to sing. The cornfield stretched a tender green To right and left beside my walks; I knew he had a nest unseen Somewhere among the million stalks. And as I paused to hear his song While swift the sunny moments slid, Perhaps his mate sat listening long, And listened longer than I did.

ЗЕЛЕНОЕ

ПОЛЕ

Весной над нивой, в вышине, Меж зеленью и синевой, С земли едва заметный мне, Пел жаворонок молодой. Следила я из-под руки, Как он, умолкнув, вниз летел, Где в лад порхали мотыльки, — И снова ввысь, и снова пел. Над нежной зеленью полей, Согретых утренним теплом, Над свитым где-то меж стеблей, Укромно спрятанным гнездом Звенела песня без конца, Текли минуты, как вода… Но дольше слушала певца Его подруга у гнезда. Перевод О. Полей

REST

O Earth, lie heavily upon her eyes; Seal her sweet eyes weary of watching, Earth; Lie close around her; leave no room for mirth With its harsh laughter, nor for sound of sighs. She hath no questions, she hath no replies, Hushed in and curtained with a blessed dearth Of all that irked her from the hour of birth; With stillness that is almost Paradise. Darkness more clear than noonday holdeth her, Silence more musical than any song; Even her very heart has ceased to stir: Until the morning of Eternity Her rest shall not begin nor end, but be; And when she wakes she will not think it long.

Dante Gabriel Rossetti BEATA BEATRIX Oil on canvas. Circa 1864–1870 Tate, London

Данте Габриэль Россетти BEATA BEATRIX Холст, масло. Ок. 1864–1870 Галерея Тейт, Лондон

КРАТКИЙ СОН

Земля, ей веки на века сомкни, Усталые глаза ее накрой, Всю обними, веселье отгони, И шум, и смех, и звонких звуков рой. Вопросов нет, ответов тоже нет; Она свободной не была такой От горестей своих, что с ранних лет Тревожили. На рай похож покой. И этот мрак светлей любого дня, Беззвучье это — музыки звучней. Зажатое в тисках небытия, Не бьется сердце. Но грядет восход, Когда она проснется и поймет: Был краток сон, и вечность перед ней. Перевод А. Строкиной

THE LOWEST PLACE

Give me the lowest place: not that I dare Ask for that lowest place, but Thou hast died That I might live and share Thy glory by Thy side. Give me the lowest place: or if for me That lowest place too high, make one more low Where I may sit and see My God and love Thee so.

ПОСЛЕДНЕЕ

МЕСТО

Оставь за мной последнее из мест, Нижайшим гостем я войду в Твой дом: «Вот я жила, вот я несла свой крест В сиянии Твоем». Но если гостем быть почет велик, Позволь хотя б у двери постоять, Чтоб только видеть, Господи, Твой лик, Тебе, Господь, внимать. Перевод А. Строкиной

BITTER FOR SWEET

Summer is gone with all its roses, Its sun and perfumes and sweet flowers, Its warm air and refreshing showers: And even Autumn closes. Yea, Autumn’s chilly self is going, And Winter comes which is yet colder; Each day the hoar-frost waxes bolder, And the last buds cease blowing.

ОСЕНЬ МИНОВАЛА

Поблекло лето и увяло: Остыло солнце, сникли розы, Затихли утренние грозы; И осень миновала. Идет за осенью по склонам Зима в холодной дымке синей, И не дает раскрыться иней Пожухнувшим бутонам. Перевод Е. Третьяковой

ECHO

Come to me in the silence of the night; Come in the speaking silence of a dream; Come with soft rounded cheeks and eyes as bright As sunlight on a stream; Come back in tears, O memory, hope, love of finished years. O dream how sweet, too sweet, too bitter sweet, Whose wakening should have been in Paradise, Where souls brimful of love abide and meet; Where thirsting longing eyes Watch the slow door That opening, letting in, lets out no more. Yet come to me in dreams, that I may live My very life again though cold in death: Come back to me in dreams, that I may give Pulse for pulse, breath for breath: Speak low, lean low As long ago, my love, how long ago.

ЭХО

Приди ко мне в ночной тиши кромешной, Приди в тиши, ожившей сонмом грез, Приди в сиянье юности безгрешной И над потоком слез Пролей свой свет, О, память, вера и любовь ушедших лет. Как сладки эти грезы, слишком сладки — До горечи — от них в раю очнусь, Любви отдав всю душу без остатка, Я там тебя дождусь — У райских врат, Что, раз впустив, не выпустят назад. Приди ко мне из грез и снов, чтоб снова Я ожила, отринув смертный хлад. Приди, — я жизнью заплатить готова За миг, за вздох, за взгляд — Побудь со мной, Как той весной, далекой той весной. Перевод Е. Третьяковой

AN OCTOBER GARDEN

In my Autumn garden I was fain To mourn among my scattered roses; Alas for that last rosebud which uncloses To Autumn’s languid sun and rain When all the world is on the wane! Which has not felt the sweet constraint of June, Nor heard the nightingale in tune. Broad-faced asters by my garden walk, You are but coarse compared with roses: More choice, more dear that rosebud which uncloses Faint-scented, pinched, upon its stalk, That least and last which cold winds balk; A rose it is though least and last of all, A rose to me though at the fall.