Поэты 1820-1830-х годов. Том 2

Тимофеев Алексей Васильевич

Доктор

Остановись! Определи свои желанья, Дай жизни цель, мечтам — названье, Что ж невозможно, — откажись! За тенью гнаться, верь, напрасно!

Молодой человек

Да, откажись!.. Всё песнь одна, Давно знакома мне она!.. Что так роскошно, так прекрасно В душе цвело, чем ты дышал, К чему стремился, чем страдал,— Всё вырви! Всё одни мечтанья! На жертву жизни

их отдай, А там по силам размеряй, Как на аршин, свои желанья!.. Нет, нет! Оставьте мне страданья, В них есть блаженство…

Доктор

Может быть, Но жизнь как с ними помирить?

Молодой человек

О, лучше с жизнию расстаться! Без них что может жизнь мне дать? Я слишком стар, чтоб забавляться, И слишком юн, чтоб не желать! 21 марта 1841 Москва

263. ПОЭТУ-СУДИЕ

Когда поэт, сознав свое призванье, Свой приговор народу возвестит, Как мощно он стихом негодованья Народ бичует и клеймит! Кто б ни был тот народ, что нужды для поэта!.. Поэт в сей миг не франк, не славянин,— Одною истиной душа его согрета: Он человек, он мира гражданин. Но горе, если он в сужденьи увлечется Народною иль личною враждой,— На грозный суд его народ лишь улыбнется, И грозный стих над целью пронесется Хоть звучною, но слабою струной. 8 июля 1841 Москва

264. ПАМЯТИ Е. БАРАТЫНСКОГО

В его груди любила и томилась Прекрасная душа, И ко всему прекрасному стремилась, Поэзией дыша. Святой огонь под хладной сединою Он гордо уберег, Не оскудел, хоть и страдал душою Средь жизненных тревог. На жизнь смотрел хоть грустно он, но смело, И всё вперед спешил; Он жаждал дел, он нас сзывал на дело И верил в бога сил! О, сколько раз с горячим рукожатьем, С слезою на глазах Он нам твердил: «Вперед, младые братья, Пред истиной — всё прах!» О, сколько раз он, старец вечно юный, Наш круг одушевлял, Дрожали в нас души живые струны, Согласный хор звучал. И дружно мы, напеня наши чаши, Их осушали вновь За всё, что есть святого в жизни нашей, За правду, за любовь! Он избрал нас, и старец, умирая, Друзья, нам завещал, Чтобы, по нем как тризну совершая, В борьбе наш дух мужал. 28/16 июля 1844 Берлин

В. С. ПЕЧЕРИН

Биографическая справка

В. С. Печерин. Фотография. 1860-е или 1870-е годы. ГБЛ.

Владимир Сергеевич Печерин не был поэтом в точном значении этого слова. Он принимался за перо, когда, захваченный потоком сильных впечатлений, испытывал потребность разобраться в своих думах и настроениях. Адресат почти всех оригинальных произведений Печерина — друзья его

юности. Так было в 1831–1835 и в 1864–1865 годах. Только эти два периода в биографии Печерина и ознаменованы стихами. Его вольнолюбие и дерзкие помыслы, его литературная эрудиция и дар слова, отразившиеся в этих стихах, выводят их за пределы чисто кружкового, дилетантского сочинительства.

Печерин родился 15 июня 1807 года в селе Дымерка Киевской губернии. Отец семейства — кадровый армейский офицер — по долгу службы часто менял местожительство, и детство его сына в основном прошло в скитаниях по захолустным городам Украины, Молдавии и Белоруссии. История духовного развития Печерина, по его собственному признанию, началась очень рано — «от первых лучей разума». «Зрелище неправосудия и ужасной бессовестности во всех отраслях русского быта — вот первая проповедь, которая сильно на меня подействовала» [185] .

185

М. О. Гершензон, Жизнь В. С. Печерина, М., 1910, с. 192.

Глубокий след в сознании Печерина оставило пребывание в Липовце (Киевской губернии) в начале 20-х годов. «В то время, — вспоминал он, — все подготавливалось к взрыву. Стихии были в брожении. Полковник Пестель был нашим близким соседом. Его просто обожали. Он был идолом 2-й армии». Гувернер Кессман и его друг Сверчковский, говорит далее Печерин, «без малейшей застенчивости обсуждали передо мной планы восстания» [186] .

В 1822 году родители оставляют Печерина в одной из киевских гимназий, но он вскоре просит забрать его оттуда, так как там «преподают только начала всех наук, но ни одной не учат совершенно» [187] .Юный Печерин максимально сокращает свои расходы, употребляя большую часть выданных ему денег на оплату приватных уроков у сведущих педагогов.

186

В. С. Печерин, Замогильные записки, М., 1932, с. 23.

187

Письмо к родителям от 14 августа 1822 г. — ГБЛ, фонд Ф. В. Чижова.

В 1825 году он уехал в Петербург с намерением продолжить свое образование, но поступил в университет позднее, чем рассчитывал. Лишь в 1829 году он был принят студентом на словесное отделение Петербургского университета. Своей специальностью он избрал классическую филологию и за три года обучения превосходно овладел ею под руководством видного эллиниста профессора Ф. Б. Грефе.

В феврале 1831 года Печерин блистательно заканчивает университетский курс со званием кандидата и вскоре сам погружается в педагогическую работу. В том же 1831 году он дебютировал в журнале «Сын отечества» переводом шиллеровского стихотворения «Желание лучшего мира», а спустя год — полтора напечатал два цикла переводов из греческой антологии. Вследствие этих переводов он, по собственному признанию, сделался «страшным любимцем» С. С. Уварова, мнившего себя знатоком и пропагандистом антологии. Уваров занимал пост товарища министра народного просвещения, и по его указанию Печерин был включен в число выпускников университета, отобранных для двухлетней командировки в Берлин с целью «усовершенствования в науках и приготовления к профессорскому званию».

Через месяц Печерин уже прощался со своими друзьями по университету. А. В. Никитенко, Ф. В. Чижовым, М. П. Сорокиным и другими, еще в студенческие годы составившими тесный дружеский кружок. Мечты о благородном поприще, критическое отношение к окружающей действительности, литературные и театральные интересы сплачивали участников этого кружка. Перед отъездом Печерин написал несколько десятков стихотворений — нечто вроде дневниковых записей, большей частью навеянных предстоящим отъездом и тяготеющих к лирическому циклу.

В Берлине, где Печерин слушал лекции знаменитых профессоров, он с огромным интересом следил за политической и философской мыслью Западной Европы, а за время вакаций успел объездить Швейцарию, Италию и Австрию.

В конце 1833 года Печерин послал друзьям две драматические сцены под заглавием «Вольдемар» и поэму «Pot-pourri…» Спустя много лет было высказано убедительно прозвучавшее мнение о том, что это произведение — часть трилогии, которая не сохранилась, но с которой был знаком Достоевский [188] .

188

О несостоятельности этой легенды, бытующей и по сей день, см. примеч. № 279.