Поэзия Латинской Америки

Коллектив авторов

АМАНДА БЕРЕНГЕР [267]

Перевод А. Косс

Удар

Удар пришелся точно — прямо в душу, внезапный и слепящий, словно солнце, недвижное, кровавое, немое, — и негде скрыться, некуда уйти от яростного света. Я б хотела уснуть, оставить вещи, позабыть багаж и развернуть, как простыню, дорогу без конца. Но я держусь. Я научусь смотреть не щурясь в пламя. Попробуй-ка сорви цветок-огонь. Наверное, ресницы я спалила и радость и спалила все в себе до самого нутра. Ну что же, дайте мне золу никчемно прожитого лета, его венок, сухой и облетевший, дар телу, обреченному любви.

267

Аманда Беренгер(р. 1922) — известная уругвайская поэтесса. Первую книгу «Река» опубликовала в 1952 году. За ней последовали сборники: «Приглашение» (1957), «Антипесня» (1961), «Совместное заявление» (1964) и др. В ее поэзии показан современный буржуазный мир.

Дороговизна

Спокойно

и неумолимо сжимается кольцо молчанья, как предвозвестие всеобщей забастовки, но в то же время вверх по венам с хитрой миной карабкается благосостоянье, то гасит свет, то буйствует в огнях поглядывая вниз, в колодезь бездушный лифта. Как трудно в наше время содержать такую отчуждаемую собственность, как сердце, и трудно прокормить беднягу небесной сказочкой, привязанной, как птица, к мачте, плывущей по теченью. Не хватает зарплаты, бессонница мечется, роется в карточках на продукты первой необходимости, ищет сон, настоящий сахар, ищет ларьки, где отпускают свободно славу, муку, соль и, разумеется, куриные потроха на вес, килограммами, чистые и нетленные. И стоит горе своей горечи, и стоит горя — но все-таки стоит — добраться до непривычной вершины. Но кто отважится полететь на этом пылающем вертолете, чтоб только коснуться тучи, несущейся вдаль? Тот, кто рискнет, скорежится и сгорит, ибо таково милосердие сегодняшнего дня, праздного и бесконечного.

ИДЕА ВИЛАРИНЬО [268]

Перевод С. Гончаренко

Небо, небо

Мир затопила черная лавина. Крутая полночь. И земля пустынна. И тени мертвых шепчутся во мраке… Но в темноте над храмом Магдалины вдруг расцветают огненные маки, и чудный свет струится по долине… О, подарите розу Магдалине! Она, она, голодная блудница! Готовая на все за корку хлеба… Затоптанная в грязь… О небо, небо! Ей суждено с тобою было слиться… Гримасой перекошенные лица и тычущие пальцы… Нас одною сейчас объединила ночь виною. Сейчас мы все готовы повиниться. Мы в этот час готовы плакать, где бы он нас ни заставал… О небо, небо! Но эта ночь не вечно будет длиться. И на рассвете просветлеют лица, и память снова зарастет корою… А ночь придет с одной на всех виною.

268

Идеа Вилариньо(р. 1918) — известная поэтесса, в творчестве которой нашли яркое выражение мотивы разлада между духовным миром личности и бездушной философией общества потребителей. Основные книги: «Мольба» (1945), «Небо, небо» (1947), «Бедный мир» (1966) и др.

Бедный мир

А вдруг его убьют, и, на куски развален, взорвавшийся, как паровой котел, он будет стынуть — кладбище развалин испепеленных городов и сел, из мирозданья вычеркнут навечно: как мокрой губкой стертый напрочь мел… А может, безрассудны и беспечны ему другой готовим мы удел: его очистят. Попросту очистят И жизнь спадет, как падает парик. И будет лысый шар, крутясь лучиться В сиянии — прекрасен и велик. А выражаясь менее красиво, хоть этот слог для некоторых груб, по их вине он будет плыть, как синий, раздутый, разлагающийся труп.

ИДА ВИТАЛЕ [269]

Перевод Т. Макаровой

Конец праздника

Накрыт надеждой стол существованья. Вода, плоды, вино, мечты и хлеб, любовь — цены немалой! — на тарелках, — все будет страхом, даром, и тревогой, и ежедневным праздником, и долгом на срок, который угадать нельзя; и теплая посуда перед нами, и спутница, и беззаботный голод… Но вот однажды скажут: день настал, плоды земные кончились… Назавтра вы на столе найдете на рассвете ненужные вам сущности вещей, и хлеб сомненья, и пустые кубки, в которых время нехотя жалеет о том, что было, и невыносимость безвкусного и пресного безделья, и тающую тучу слов чужих, наш прах и пыль кропящую без пользы.

269

Ида Витале(р. 1924) — поэтесса. Родилась в Монтевидео, училась на факультете права, но предпочла профессию педагога.

Ежедневные обязанности

О хлебе помни и о темном воске, которым стол для блеска натирают, корицу не забудь и весь набор необходимых специй. Поспешай, и исправляй, и бодрствуй, и свершай неукоснительно обряд домашний. Найди опору в соли, и в муке, и в меде, и вине, тебе не нужном, выдавливай природу из себя, горячий вопль мятущегося тела. Сшивай иглою с бесконечной ниткой кусок с куском разорванного неба, ткань с тканью, вечер с вечером, мечту с мечтою горько-сладкой. Пусть клубок в твоих руках кружится бесконечно, как ты сама кружишь в хитросплетеньях иного лабиринта. Не стремись, не опьяняйся мыслями, пряди. Что

проку вспоминать былое, в мифах искать спасения? Ты — Ариадна [270] , которой нет награды и которой корона никогда не суждена.

270

Ариадна— здесь: звезда в созвездии Короны.

Май

Пишу, пишу, пишу, пишу — и мимо, не прихожу к чему-то и к кому-то, меня слова пугаются, как птицы, уходят вглубь, потрескивая глухо, пускают корни в комковатой почве и снова выбираются наружу, колеблясь, неуверенно, с сомненьем. И над неточным, смутным и невнятным, над тенью слов живет первооснова — любить тебя.

ВАШИНГТОН БЕНАВИДЕС [271]

Перевод М. Самаева

271

Вашингтон Бенавидес(р. 1930) — поэт, работающий в области социальной лирики. Автор сборников «Грозы разума» (1967), «Стихи незрячей» (1968) и др.

Надо, жаворонок, петь

Поля тоскливы; выжжена земля; повержены пшеница и маис. Степь, степь и степь; следы недавней бури: солома с глиной, черные стволы, жестянки. Замес зловонья и страданья. И все же надо, жаворонок, петь. Здесь улицы впадают в Рио-Негро, здесь город — сад с гниющими плодами; а суета мирская струйками процессий стекает на погосты. Приглушенные голоса, нетвердые шаги да скуповатый свет фонарный. Нет, этот город не взойдет на небо. Здесь умирают задолго до смерти. И все же надо, жаворонок, петь.

Четвертый дом

Здесь не зеленого — здесь розового мало. Облупленные голубые стены распахивают два обрубка крыльев, и вылиняли от дождей и ветра национальные цвета фасада; похож на челюсть в старческой улыбке обломок выпершего кирпича. И все же этот дом — не просто дом: в него проникнуть — все равно что в душу. Знакомьтесь: вот Перико примеряет чужие башмаки; вот Амаранто — он каменщик и чинит эти стены; Сенон — всего лишь негр, попавший в город, который создан по обличью белых; а это Педро — аккордеонист какого-то заштатного оркестра и уроженец здешних мест. Порою вечер сводит их под доверительные звуки танго, слетающие с клавиш, чтобы собрать их душ разбредшееся стадо. Тогда Перико, Амаранто, Сенон и Педро сидят, потягивая мате, и говорят о жизни по душам. Им хорошо известно, что хлеб их искрошился, что судьбу их, дешевую судьбу, не назовешь ни божьим провиденьем, ни промыслом господним. Им подсказала жизнь сама, что пиршества и мотовство богатых слагаются из латок бедняков. Однако ненависть чужда им. Да, этот дом — не просто дом. Облупленные голубые стены распахивают два обрубка крыльев.

ЧИЛИ

КАРЛОС ПЕСОА ВЕЛИС [272]

Перевод Н. Горской

Поезд

Куда убегают поляны и серые рощи бегут? Спешат они в дальние страны, туда, где их люди ждут. В прохладной воде озерной отражается крона ветлы, и поет погонщик задорно, и траву щиплют волы. На камень присела птица и слушает в сотый раз, как мерно вода струится, повторяя старый рассказ. Проносятся мимо, мимо холмы друг другу вослед — все проходит неудержимо, постоянного в мире нет. Тревожным, гулким раскатом разбудит эхо поля, за ним — куда-то, куда-то — в летаргии плывет земля. Призывно ржет кобылица, отвечает ей конь вороной, в лугах жеребенок резвится, тонконогий, такой смешной! А где-то за сонной далью колокольня свой шпиль вознесла, исходят глухой печалью гудящие колокола. Повозка, заросли дрока. На козлах хмурый пеон. Петляет лесная дорога, и низко навис небосклон. Недвижно стоят под ветром тополя сухие окрест, их руки к небу воздеты — беспомощный, грустный жест. На перекрестках повсюду виднеются кабаки. Несладко простому люду — оттого и пьют бедняки. Куда же холмы и поляны за ветром летят без дорог? Должно быть, в дальние страны позвали их люди и бог…

272

Карлос Песоа Велис(1879–1908) — поэт, журналист, педагог. Настоящее имя — Карлос Энрике Мойано Янья. Усвоив лучшие формальные достижения модернизма, он сумел, однако, преодолеть оторванность этой школы от реальной действительности, осознав, что поэт обязан «вложить в свои стихи окровавленную душу». Именно мотивы социальной критики, искреннее народолюбие и подлинный патриотизм, которыми пронизано творчество Песоа Велиса, сделали его родоначальником современной чилийской поэзии. Велис с малых лет вынужден был зарабатывать хлеб собственным трудом. Он служил мелким чиновником, был учителем, сотрудничал в различных газетах и журналах. Был ранен во время землетрясения 1906 года и заболел туберкулезом, который безвременно оборвал его жизнь. Основные книги Песоа Велиса были изданы после смерти поэта: «Чилийская душа» (1911), «Золотые колокола» (1920), «Стихи, рассказы и статьи» (1927) и др.