Пограничными тропами
Шрифт:
Давно подумывал Алексей предложить Раисе свою руку и сердце, но всякий раз откладывал объяснение до окончания службы. Но и теперь Сапегин по-прежнему на распутье. Куда везти любимую, где свить свое гнездо?
Беспокойные мысли не выходили из головы ни днем, ни ночью, бороздили его чистый лоб непривычными глубокими складками морщин.
Сапегину очень хотелось бы остаться на заставе на сверхсрочную службу. Но как начать об этом речь с майором, чем объяснить свою просьбу?
Настроение старшины не укрылось от начальства. В день объявления о предстоящей демобилизации, перед вечером пригласил его к себе в кабинет начальник заставы.
— Что, брат, мрачный ходишь? — спросил он.
— Да нет, ничего я, — пожал плечами Алексей. — Как обычно.
— В том-то и дело, что не как обычно, — возразил начальник заставы. — Садись, поговорим.
Алексей не торопясь вытащил из-за стола глубоко задвинутый стул, присел на самом краешке. Он уважал начальника заставы, доверял ему всецело. И коснись разговор чего другого — выложил бы сразу все. Но не так просто говорить серьезному строгому человеку о любви. Да еще просить, чтобы оставили на заставе.
Алексей молчал, начальник выжидающе на него смотрел.
Часы-будильник, стоявшие на столе, монотонно отсчитывали секунды. Удары маятника в тихой комнате были слышны ясно, даже чересчур.
Начальник достал сигарету, чиркнул спичкой. Затянувшись ароматным дымом, наклонился вперед, широко расставив локти на зеленой глади стола.
— А мы ведь так, пожалуй, ни до чего не досидимся, — проговорил он вдруг. — Если оба будем молчать — только время потратим. Пусть уж кто-то начинает.
Сапегин и сам понимал, что молчать дольше нельзя. Надо на что-то решаться: или рассказать все, или отказаться от разговора и, спросив разрешения, уйти. Но он не мог сделать ни того, ни другого. Встать — значит прощай застава; говорить — все нужные слова будто улетучились из головы.
— Тогда я попробую, — сказал, наконец, начальник заставы. — Только так, если правду скажу — не отказывайся. — Майор пытливо посмотрел на старшину, снова затянулся дымом. — Решаешь ты и никак не решишь.
куда податься после демобилизации, куда повезти молодую жену.
Сапегин вспыхнул.
— Какую жену, товарищ майор? Нет у меня жены. Разве вы не знаете?
— Ну, ничего. Сегодня нет — завтра будет. Главное-то в том, что любишь ты Раису Петровну крепко. Слыхал я, и она отвечает тем же. Как же тут не задуматься?
Сапегин покраснел еще больше. Как это, оказывается, трудно говорить о своей любви.
А майор будто угадал его мысли. Он подошел к старшине, положил на плечо руку.
— Не красней. Стесняться нечего, —
Майор прошелся по комнате.
— Теперь я буду краток. Мы знаем, что у вас сгорел дом. Отец с матерью живут у брата. Может быть, тебе, старшина, лучше остаться на сверхсрочную службу! А, какое твое мнение?
Сапегин радостно встрепенулся. Конечно! Какое тут мнение, если это самое заветное желание!
— Большое спасибо, товарищ майор. Но… если можно… я подумаю.
— Не тороплю, не тороплю, понимаю, — согласился майор. — Посоветоваться надо… Ответишь завтра, послезавтра…
* * *
Назначенного часа свидания Алексей еле дождался. В ожидании любимой под заветной яблонькой он вытоптал по свежеусыпанному снеговому насту большую площадку, колючий морозец сильнее пощипывал кончики пальцев, нос, — а ее все не было.
«Что такое, почему опаздывает? Не похоже на Раису». Она хорошо знала скупое время солдатских увольнительных и умела ценить и считать каждую минуту.
Но вот и она. В теплом пальто и пуховой белой шапочке, маленькая, изящная — настоящая снегурочка, бежит, бежит вперед. Сапегин раставляет руки и, поймав девушку, притягивает ее к себе. Она зарывается лицом в цигейковый воротник его кожаного полушубка. Алексей чувствует маленькое холодное пятно.
— Замерз? — прошептал он, склоняясь к ее уху.
— Кто? — не отрывая головы, вопросом на вопрос ответила Раиса.
— Носишко!
— Ах, носишко! Замерз, — согласилась Раиса. — Он у меня всегда мерзнет. Но тут у тебя жарко. Согреется.
— Не может не согреться. Мы его сейчас возьмем в работу. — Приподняв голову Раисы, Алексей наклонился к девушке и поцеловал ее.
— Теперь как?
— Уже горячий! — рассмеялась девушка. — А твой как? Тоже, наверное, замерз. Ты долго ожидал?
Алексей посерьезнел. Да, ожидал немало. Но дело не в этом. Пограничнику к холоду не привыкать. Прежде Алексею все представлялось простым и ясным. Но сейчас выглядело по иному.
Досадуя на свою несообразительность, Алексей стоял, покусывая губы.
Раису встревожил его необычный вид.
— Да что с тобой? — с удивлением спросила она. — О чем думаешь? Смотри, даже морщинки на лбу появились.
Девушка сняла маленькую пуховую варежку, провела пальцем по неглубоким складкам, словно надеясь их разгладить.