Похищение Елены
Шрифт:
— Ага, Истины. Так называл его Премьер-Магистр, но от этого он не переставал быть фонтаном Смерти. Уж кому-кому, а ему-то это хорошо известно. Сколько колдунов и ведьм сбрасывал он туда — не перечесть. А одну, с которой и надо было начинать, не успел.
— Завтра он сам проследует туда.
— Последний маг…
— Почему последний?
— Вахуна постаралась, чтобы у нее на Агассе не осталось конкурентов.
— Говорят, что она нашла способ забирать всю силу убиваемого мага себе.
— Траор, наверное, самый
— Я думаю, он просто боялся.
— Чего ему бояться?
— Чего-чего… Тебя-то она только убьет, а что будет с ним, теперь, когда она нашла способ…
— Послушайте! — Иван снова попытался привлечь к себе внимание. — Но, если я ничего не путаю, шестьдесят лет назад люди Агассы выглядели по-другому?
Кто-то слева от него невесело гоготнул.
— Да ты точно проспал все эти годы, парень!
— Я… Я был далеко. На необитаемом острове. И только сегодня вечером вернулся.
— Лучше бы ты не возвращался. Стоило просидеть шестьдесят лет где-то посреди океана и вернуться только для того, чтобы тебя вздернули, распилили или сожгли.
— Но если он не принимал участия ни в восстании, ни в попытке освободить Траора…
— Кто будет в этом разбираться, Нанг!.. Да его даже как звать не спросят! Кстати, как тебя звать?
— Иваном.
— Странное имя.
— Я сам из… из этого… Из Кнейфа.
— А-а… Домой направлялся.
— Да там у вас сейчас не лучше — всем заправляет наместник Пант со своей мегерой.
— Пант? Хозяин трактира?
— Это раньше он был трактирщиком, а теперь — правая рука Змеи.
— Но если это твой знакомый, то тебе повезло. Завтра он должен приехать сюда на казнь Премьер-Магистра. Подфартит — словечком-другим перемолвиться успеешь. Пока голова на месте. Может, и отпустят.
— Не смеши меня, Есн. Отпустят они… С этого света на тот.
— А где ваш король? Ведь тогда был король? Или кто-то вроде него? — вдруг вспомнил Иван.
— Был… И король, и королева, и принцессы… Все были… Всех… «отпустили». Когда началось это сумасшествие со сменой тел, Змея обвинила во всем Траора и королевскую семью. Премьер-Магистр тогда только чудом скрылся, а бедняга король не переставал думать, что монаршая шкура неприкосновенна даже тогда, когда его… когда его… — Узника напротив передернуло. — Бр-р-р… Нет уж… Лучше не вспоминать.
— Н-да… Дураки же мы все тогда были… Если бы не народ — сидела бы она сейчас в какой-нибудь дыре и сушила свои травки-корешки да наводила порчу на соседок. Если бы жива была…
— Но она обещала! Она не могла! Она не должна была так делать!
— Что обещала? Что не должна?
— По-моему, наш Иван, или как там его, от всех этих новостей окончательно спятил, — мрачно
Лукоморец повернул голову, чтобы разглядеть говорящего, но при мерцающем свете факела, проникающем из коридора через решетку-дверь, ничего, кроме черного силуэта на чуть менее темном фоне, он не увидел.
— Я не сошел с ума, — медленно, но громко ответил силуэту собеседника Иван. — Если она действительно сделала то, что сделала, она должна за это ответить.
— Уж не перед тобой ли, блаженный?
— И передо мной тоже, — едва слышно проговорил Иванушка. — Это я во всем виноват. Я хотел помочь пятерым, а обрек на Вахуну всех. Скажите, пожалуйста, вы знаете, где держат вашего Премьер-Магистра? — добавил он уже громче.
— Он рядом с тобой, Ин-Ван из Кнейфа. В соседней камере на той стороне. Единственной в этом коридоре, где вместо решетки — дверь, непроницаемая для магии.
— Что ты собираешься делать, дурачок? Разорвать цепи, выломать решетки, перебить стражников, победить Змею, освободить Траора и возвести его на трон? Или сам стать королем? Тогда сделайте меня министром по кабакам, ваше будущее величество! А Есна — архибиблиотекарем! И не перепутайте, пожалуйста!
Заключенные захохотали.
Иванушка на минуту задумался.
— Неплохой план, — наконец признал он.
Три слова, тихо сказанные под нос, — и в оковах уже болталось не четырехрукое агасское существо, а самый обычный кот в самых обычных красных стоптанных сапогах из кожи заменителя. Но толщина и количество передних кошачьих конечностей конечно же не шла ни в какое сравнение с агасскими, и котище, неуклюже извернувшись, приземлился на каменный пол на все четыре лапы.
Пройдя сквозь решетку, как через дверь, под оглушительно испуганное молчание, Иванушка оглянулся по сторонам, увидел одиноко стоящих в длинном темном коридоре часовых и стянул с одной лапы сапог.
И тюрьма под тягучие звуки мелодии, смутно напоминающей эллингтоновский «Караван», медленно погрузилась в липкий тревожный сон.
Спали измученные страхом, ранами и пытками заключенные; спали стражники, навалившись на стену и сжав огромными кулаками древки алебард; спали желтоватые голокожие зверюшки с куцыми хвостами, по-видимому заменяющие на Агассе крыс, населяющих казематы родного мира Ивана…
Ночь наконец вступила в свои права и в этом подземелье, мягко погасила и без того редкие светильники и расползлась по всем щелям и закоулкам, щедрой прохладной рукой даруя достойным и недостойным свой короткий покой и забвение.
Иван принял человеческую, насколько это было возможно на Агассе, форму и, неслышно ступая одной ногой, осторожно приблизился к стражникам, спящим возле камеры с закрытой дверью.
При его приближении солдаты завозились, шумно завздыхали во сне, со звоном выронили алебарды, но не проснулись.