Поход Русов на Константинополь в 860 году и начало Руси
Шрифт:
Мнение ряда исследователей, что создателем глаголической азбуки был сам Константин (Кирилл){220}, видится не совсем убедительным — зачем ему нужно было создавать две славянских азбуки, одну — в Моравии, а вторую — в Болгарии? Тем более что глаголица отражает более древний слой славянского языка, чем кириллица, а следовательно, создание этих азбук должен разделять значительный отрезок времени.
Как раз учитывая, что очевидна «связь глаголицы не с одним, а с несколькими алфавитами, прежде всего византийским (минускульным), древнееврейским (в основном в его самарянской разновидности), коптским. Ряд глаголических букв не обнаруживает видимого сходства ни с одной из известных нам азбук; возможно, что в основе таких букв лежат знаки не дошедшей до нас письменности»{221}, — можно сделать вывод, что подобная «игра ума» должна быть совершена человеком высокообразованным и не лишенным фантазии, на роль которого прекрасно подходит архиепископ зальцбургский Вергилий, богослов, поэт и автор космографических сочинений. К тому же большая архаичность глаголических текстов относительно кириллических свидетельствует также в пользу этой гипотезы — Вергилий жил почти столетием раньше Кирилла и Мефодия.
Я думаю, большую роль в принятии
Нам известно, что в 845 г. четырнадцать старейшин племен Богемии в Регенсбурге приняли христианство{223}. «Интересно отметить, что чехи, вобравшие достаточно сильный этнический кельтский компонент, приняли христианство, скорее всего из рук ирландских монахов, поскольку в этом городе находился монастырь, ими основанный, и регенсбургский епископ, а позднее архиепископ, традиционно избирался из их среды»{224}.
Скупые данные источников вместе с тем свидетельствуют о достаточно раннем проникновении христианства в славянскую среду. Эта постепенная христианизация привела, в конце концов, к принятию христианства уже как государственной религии многие славянские народы. Причем можно со всей определенностью сказать, что в основном принятие христианства западными славянами происходило благодаря активной миссионерской деятельности ирландских монахов.
Дольше всех пребывали в язычестве балтийские славяне, но и они во второй половине XII в. были христианизированы, правда, в отличие от своих собратьев насильно, в результате датских крестовых походов. Итогом стало их онемечивание и исчезновение этих племен и созданных ими государств с карты Европы. Вместе с тем, именно балтийские славяне расселялись на обширных территориях Восточной Европы, создавая на берегах магистральных рек Великого волжского пути и пути «из варяг в греки» торгово-ремесленные поселения и города.
Первым крещением Руси Православная церковь считает миссию святого апостола Андрея Первозванного. Кого мог крестить апостол Андрей, следуя со своей миссией путем «из грек в варяги»?
Были ли среди проживающих в Северном Причерноморье племен славяне? Эти вопросы неминуемо встают при изучении сюжета о путешествии Андрея Первозванного в северные страны, описанного в Повести временных лет.
«Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, он узнал, что недалеко от Корсуни — устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и направился в устье Днепровское и оттуда пошел вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и остановился под горами на берегу. И утром поднялся и сказал бывшим с ним ученикам: «Видители горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий и воздвигнет Бог много церквей. И поднялся на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев и пошел по Днепру вверх. И прибыл к словенам, где ныне стоит Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну Варягов, и пришел в Рим, и доложил о том, как учил и что видел, и рассказал: “Удивительное видел я в Словенской земле на пути своем. Видел бани деревянные, и разожгут их сильно, и разденутся догола, и обольются квасом кожевенным, и возьмут молодые прутья, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что вылезут еле живые, и обольются водою студеною, и так оживут. И делают это постоянно, никем не мучимые, сами себя мучат, совершая, таким образом, омовение себе, а не мученье”. Слушавшие это — удивлялись. Андрей же, побыв в Риме, пришел в Синоп». Необходимо отметить, что подобный путь в Рим, кажущийся сегодня слишком сложным, судя по всему, был достаточно распространенным. Это подтверждает тот факт, что практически этим путем следовал из Руси митрополит Исидор (XV в.) на Флорентийский собор. Через Любек шел сухопутный тракт в Рим по территории Священной Римской империи{225}.
Самое интересное, что вероятность нахождения славян в это время в Северном Причерноморье весьма велика. Не следует забывать, что в Среднем Поднепровье со II в. до н.э. по II в. н.э. существовала сильно кельтизированная зарубинецкая культура, представители которой, если и не были целиком славянами, несли в себе существенный славянский компонент. «Говоря об этносе носителей зарубинецкой культуры, можно предполагать их близость к праславянам»{226}.
Так что в районе Киева апостол Андрей действительно мог застать славян, причем находящихся на достаточно высокой ступени развития и живущих в основном в укрепленных земляными валами, рвами и эскарпами поселениях{227}. Археологические раскопки Э.Я. Николаевой «позволили подтвердить факт распространения христианства на азиатской части Боспора уже в I в. и связать это с проповедью апостола Андрея Первозванного и его учеников в этих краях»{228}. Протоиерей Стефан Ляшевский связал с миссионерской деятельностью апостола Андрея и ее результатами некоторые находки I–III в. н.э., обнаруженные при раскопках поселений нижнего Подонья. Некоторые глиняные изделия были интерпретированы в качестве штампов для просфор, а в остатках двух строений, выявленных среди застройки Греко-сарматского города Танаиса, отец Стефан склонен видеть остатки первохристианских храмовых сооружений{229}. (Рис. 55–57) Проанализировав археологические находки Северного Причерноморья в связи с миссией апостола Андрея Первозванного Н.И. Петров относит к ним изображение креста, которые многие исследователи считают самым ранним, на стенке цисцерны для хранения воды в в Пантикапеи, найденный в Крыму при раскопках грунтового могильника у д. Ново-Отрадное бронзовый перстень с сердоликовой вставкой с изображением креста и двух рыб (II — первая половина III в.){230}. (Рис. 50–51). Он также указывает на то, что находки античных импортных вещей известны и на территории Киева, в том числе древности I века н.э.: фрагменты античных амфор, римский многорожковый глиняный светильник, три клада римских монет II в.{231}. (Рис. 54). Реконструируя события того времени Н.И. Петров пишет: «Находясь в Херсонесе (а
Выше по течению Днепра жили представители Днепро-Двинской культуры (VIII–V вв. до н.э. — II–IV вв. н.э.). Здесь проживали балтские племена{233}. А надо сказать, что племена балтов и славян в те времена еще мало отличались по языку.
Основываясь на археологическом материале в Прибалтике и данных античных источников, Н.И. Петров считает, что «именно в I в. по P. X. (точнее — во второй его половине) начинают осваиваться восточноевропейские речные пути, связывавшие Причерноморье с Балтикой. И, таким образом, путешествие св. Андрея в Рим (по рекам Восточной Европы и далее — через юго-восточную Прибалтику — по Янтарному пути) оказывается вполне возможным предприятием. Из Поднепровья к побережью Балтийского моря апостол мог пройти, присоединившись, например, к группе торговцев, привлеченных дошедшими до Причерноморья слухами о самбийском янтаре»{234}. (См. карту на вклейке).
Если апостол Андрей шел в Балтику по Западной Двине, как предполагает Н.И. Петров, потом по южному берегу моря до устья Вислы, то он не мог не миновать и славян-венедов. Так что присутствие славян на части пути апостола Андрея, известного как путь «из грек в варяги» было весьма вероятным.
Необходимо отметить, что почти все нападения русов на Византию отмечены чудесами и последующим крещением нападавших. Первое такое чудо описывает Феодор Синкел в своей проповеди «О безумном нападении безбожных аваров и персов на богохранимый град и об их позорном отступлении благодаря человеколюбию Бога и Богородицы». Речь идет о совместном нападении авар, персов и славян-русов на Константинополь в 626 г., которое было описано выше. «А в состоявшемся на море сражении Богородица потопила их моноксилы вместе с командами перед собственным ее Божьим храмом во Влахернах, так что весь этот залив заполнился мертвыми телами и пустыми моноксилами, которые носились по воле волн, плавали бесцельно, если не сказать бессмысленно. Всего этого было так много, что по заливу можно было ходить, словно посуху. Что одна только Дева вела это сражение и одержала победу, несомненно, явствовало из того, что сражавшиеся на море в наших судах были обращены в бегство первым же натиском вражеских полчищ. Дело уже шло к тому, чтобы они поворотили корму и открыли врагам легкий доступ к городу, если бы человеколюбивая Дева не упредила этого своим могуществом и не явила бы свою силу. Не так, как Моисей, который растворил Чермное море жезлом, а потом снова сдвинул воды, — но одним только мановением и велением Богородица опрокинула в море фараоновы колесницы и все его воинство и потопила в воде разом всех варваров вместе с их плотами и лодками. Некоторые говорят, что наши воины были подвигнуты к отступлению не страхом пред противником, но что сама Дева, желая показать свою власть творить чудеса, приказала им притворно отступить, чтобы варвары потерпели полное крушение около ее святого храма, нашей спасительной пристани и тихой гавани — Влахернского храма Богородицы. И можно было видеть дивное зрелище и великое чудо: весь залив сделался сушей от мертвых тел и пустых моноксил, и по нему текла кровь. А те немногие из варваров, которым удалось, благодаря умению плавать, добраться до северного берега и избежать гибели в море, — даже и они бежали в горы, хотя никто их не преследовал»{235}.
Необходимо отметить, как и в случае с нападением в 860 г., в 626 г. произошло похожее чудо благодаря заступничеству Богородицы и связано это чудо тоже с храмом во Влахернах. Так же как после нападения 626 г. был учрежден новый церковный праздник 7 августа, который отмечен в «Синаксаре Константинопольской Великой Церкви»: «И лития происходит во Влахернах на (нашествие) варваров (…) И память освобождения от варваров, когда по ходатайствам Пресвятой Богородицы потонули они во рву (залив Золотой Рог. — С. Ц.)»{236}. Аналогичный праздник был учрежден в Константинополе и после нападения русов в 860 г.
Первое крещение князя и бояр русов известно из Жития Стефана Сурожского, бывшего в Сурожи первым архиепископом и умершего в конце VIII — начале IX в. Само Житие датируется первой половиной IX в.
«По смерти же святого (Стефана Сурожского. — С. Ц.) минуло мало лет. Пришла рать великая русская из Новгорода, князь Бравлин весьма силен и, попленив от Корсуня до Корчева, со многою силою пришел к Сурожу. Десять дней продолжалась злая битва, и через десять дней Бравлин, силою взломав железные ворота, вошел в город и, взяв меч свой, подошел к церкви святой Софии. И разбив двери, он вошел туда, где находится гроб святого. А на гробе царское одеяло и жемчуг, и золото, и камень драгоценный, и лампады золотые, и сосудов золотых много. Все было пограблено. И в тот час разболелся Бравлин, обратилось лицо его назад, и, лежа, он источал пену. И сказал боярам своим: “Верните все, что взяли”. Они же возвратили все и хотели взять оттуда князя. Князь же возопил: “Не делайте этого, пусть останусь лежать, ибо хочет меня изломать один старый святой муж, притиснул меня, и душа изойти из меня хочет”. <…> Ине вставал с места князь, пока не сказал боярам: “Возвратите все, сколько пограбили, священные сосуды церковные в Корсуни и Корчи, и везде, и принесите сюда все и положите к гробу Стефана”. <…>
И затем устрашающе говорит святой Стефан князю: “Если не крестишься в моей церкви, не уйдешь отсюда и не возвратишься домой”. И возопил князь: “Пусть придут попы и окрестят меня. Если встану и лицо мое вновь обратится, то крещусь”. И пришли попы и архиепископ Филарет, и сотворили молитву над князем, и крестили во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. И снова обратилось его лицо вперед. Крестились же с ним и все его бояре. Но еще шея его болела. И сказали попы князю: “Обещай Богу, что всех мужей, жен и детей, пленных от Корсуни до Корча, ты велишь освободить и вернуть назад”. Тогда князь повелел отпустить всех пленников восвояси. И в течение недели не выходил он из церкви, пока не дал великий дар святому Стефану. И отошел, почтив город, людей и попов. И, услышав об этом, другие ратники опасались совершать нападения, а если кто и совершал таковые, то уходил посрамленным»{237}.