Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов)
Шрифт:
— Не угодно ли и вам с вашим братом написать несколько строк и подписать свои имена?
Старый джентльмен написал, но никто не мог ничего разобрать. Адвокат удивился.
— Однако это ставит меня в тупик, — проговорил он и, достав из кармана связку старых писем, стал их сличать с почерком старого джентльмена. — Эти письма получены мной от Гарвея Уилкса; если сравнить их с почерком этих господ, то всякий может убедиться, что не они их писали. — Король и герцог оба скорчили жалкие, растерянные рожи, до того их озадачило, что адвокат так ловко поймал их, — Опять-таки, взглянув на почерк этого старого джентльмена, ясно, что и не он писал эти письма.
— Пожалуйста, позвольте мне объяснить в чем дело, — прервал его старый джентльмен, — никто не может разобрать мой почерк, кроме моего брата, — он и переписывает все мои бумаги. Эти письма, что вы показываете, написаны его рукой, а не моей.
— Прекрасно! — отвечал адвокат, — Теперь дело выясняется. У меня тоже есть несколько писем Вильяма, так что, если вы заставите его написать два слова, мы можем сличить…
— Он не в состоянии писать левой рукой, — возразил старый джентльмен, — Если б его правая рука была здорова, вы тотчас убедились бы, что это он писал и свои письма, и мои.
Взгляните на те и на другие, пожалуйста, — ведь они написаны одинаковым почерком.
Адвокат сличил письма.
— Я полагаю, что это верно, — сказал он, — по крайней мере, довольно вероятно. Однако досадно! Я был убежден, что мы уже напали на путь к решению, а между тем все опять рухнуло. Во всяком случае, одно доказано — что эти господа вовсе не Уилксы, — Он указал рукой на короля и на герцога.
Что же вы думаете? И тут старый упрямый дурак не сдался. Он стал уверять, будто его брат Вильям самый отъявленный шутник и нарочно не постарался написать как следует: он тотчас же догадался, что глухонемой хочет сыграть шутку, как только тот взял перо в руки. Воодушевившись, старик продолжал фантазировать и размазывать все в том же духе, до того, что наконец сам стал верить своим россказням. Но старый джентльмен остановил его:
— Я кое-что придумал. Есть тут кто-нибудь, помогавший класть в гроб моего брата, покойного Питера Уилкса?
— Как же, — отвечал какой-то человек, — я помогал и Аб Тернер тоже. Мы оба здесь налицо.
Старик обратился к королю:
— Не можете ли вы сказать мне, какие знаки были вытатуированы у него на груди?
На этот раз круто пришлось королю — он должен был найтись как можно быстрее, не то ему грозил полный провал. Заметьте, это было нарочно рассчитано, чтобы огорошить его, — ну как мог он знать, какая татуировка на груди у покойника? Король слегка побледнел, этого он не мог скрыть; вокруг стояла гробовая тишина — все смотрели на него, выпучив глаза и вытянув шеи. Ну, думаю я, теперь-то уж он спасует, — ничего не поделаешь. И что же? Поверить трудно, но он не спасовал. Мне кажется, он хотел затянуть дело до последней крайности, измучить всех, чтобы они наконец отступились, и тогда улизнуть с герцогом. Как бы то ни было, он сидел спокойно и проговорил даже с улыбкой:
— Еще бы! Вопрос замысловатый, не так ли? Да, сэр, я могу вам сообщить, что вытатуировано у него на груди: маленькая, тонкая синяя стрела; если не всмотреться пристально, то ее и не приметишь. Ну, что вы на это скажете, а?
Право, я отроду не видывал такого ловкого мошенника!
Старый джентльмен резко повернулся к Абу Тернеру и его товарищу; глаза его сверкнули радостью, он надеялся, что на этот раз поймал плута.
— Ну, вот, вы слышали! Был такой знак на груди у Питера Уилкса?
Оба отвечали в один голос:
— Нет, мы не
— Прекрасно! — продолжал старый джентльмен. — А вот такой знак вы видели: небольшую, тусклую букву Р и другую, В, а между ними букву W(все это он изобразил на бумажке). Ну-с, что вы скажете, видели вы такой знак?
Оба отвечали в один голос:
— Нет, не видали. Никаких знаков не было!
Ну, тут пошла потеха! Поднялись крики:
— Все они обманщики! Давайте вымажем их дегтем! Топить их! Протащить по улицам на шесте!
Все орали разом — содом стоял оглушительный. Наконец адвокат вскочил на стол и крикнул:
— Джентльмены, джентльмены! Дайте мне сказать слово! Остается одно средство: вырыть тело и посмотреть самим…
Все встрепенулись, так это им понравилось.
— Ура! — пронеслось в толпе, и все двинулись было вон; но адвокат и доктор крикнули:
— Постойте, постойте! Заберите всех четырех молодцов, прихватите и мальчишку, пусть они идут с нами!
— Ладно, а если не найдем знаков, то расправимся по-свойски со всей шайкой!
Ну, тут я здорово перепугался, доложу вам. Да что делать, улизнуть не было никакой возможности. Нас всех забрали и повели прямо на кладбище, лежавшее в полутора милях; весь город шел за нами по пятам. А было еще не поздно — всего девять часов.
Когда мы проходили мимо нашего дома, я пожалел, что спровадил Мэри Джен из города; мне стоило бы только подать ей знак, она выручила бы меня из беды, а наших мошенников вывела бы на чистую воду.
Все двинулись густой толпой по дороге вдоль реки, беснуясь, словно дикие кошки; к довершению всего, небо заволокло тучами, молния вспыхивала поминутно, ветер мрачно шумел в листве. Такого страха и такой опасности мне еще не приходилось переживать в жизни. Я был поражен и уничтожен: все шло совершенно иначе, чем я ожидал; вместо того чтобы очутиться в таком положении, я думал, что буду спокойно любоваться на комедию, имея за спиной Мэри Джен, готовую спасти меня, когда настанет решительный момент, а теперь уже ничто не может спасти меня от лютой смерти, кроме каких-то татуированных знаков! Если их не найдут…
Я не мог вынести этой мысли, а между тем не в силах был думать ни о чем другом. Становилось все темнее и темнее — удобный случай дать тягу; но этот долговязый парень Гейне так крепко вцепился в мою руку — легче было бы вырваться у Голиафа. Он грубо тащил меня за собой, и я должен был бежать, чтобы поспевать за ним.
Дойдя до кладбища, толпа бурным потоком хлынула за ограду. Когда добрались до могилы, оказалось, по крайней мере, сто лишних заступов, но никто не подумал захватить с собой фонарь. Тем не менее принялись копать при свете молний, отправив человека в ближайший дом взять фонарь.
Начали разрывать могилу; стало страшно темно, полил дождь, ветер завывал между деревьев, молнии вспыхивали все чаще и ярче, загремел гром… Но никто не обращал на это внимания, так все были заняты своим делом. Были минуты, когда можно было разглядеть каждое лицо в громадной толпе, каждый комок грязи, выбрасываемый лопатами из ямы, потом в одну секунду все вдруг исчезало — не видно ни зги.
Наконец вытащили гроб, стали отвинчивать крышку; такой толкотни, такой давки я и не видывал: все проталкивались вперед, стараясь взглянуть хоть одним глазком, да еще в потемках — это было ужасно! Гейне пребольно сдавил мне руку, таща меня за собою; кажется, он совсем позабыл о моем существовании, у него дыхание сперлось от волнения и любопытства.