Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика
Шрифт:
— Ну что ты будешь с вами делать, надо выручать. Рассказывай, в каком всё это состоянии?
На следующий день, когда Берлянчик подъехал к общежитию, он увидал целую армию рабочих во главе с пенсионеркой. Она развела людей по этажам, объяснила им задачу и работа закипела. Берлянчик и представить себе не мог, что это рыжее, пожилое существо с набором дорогостоящих болезней сумеет привести в движение огромное строительство. Она носилась по этажам в своих расписных туфлях-лодочках, отдавая приказания, и рабочие беспрекословно слушали её, то ли страшась пронзительно визжащего голоса, то ли
Между тем Берлянчик контролировал поставки стройматериалов на объект. При этом он неожиданно столкнулся с необъяснимой ненавистью и саботажем заводской административной челяди. Очевидно, вид этого франтоватого подрядчика, который путал ригель с пилястрами, но зато являлся на планёрки к директору в модном английском костюме, лаковых штиблетах, с эффектной секретаршей и с апломбом разносил каждого, кто был виновником простоя, возмущали их чиновничьи души.
Ему под всякими предлогами не давали транспорт, задерживали отгрузку материалов или требовали, чтобы он заполнял документы на украинском языке, на что Берлянчик возражал:
— Панове, — говорил он. — В истории был печальный прецедент. Пока Россия говорила по-французски, это была великая держава, а как только перешла исключительно на русский, сразу развалилась. Учтите это!
Однако самому директору Берлянчик импонировал, и он всячески давал это понять.
К маю, как и обещал Берлянчик, общежитие сдали в эксплуатацию, и оно наполнилось звонким щебетом китайских рабочих. После этого директор вызвал Берлянчика к себе и сказал:
— Я вижу, приятель, что вы прекрасный специалист по части того, о чём не имеете ни малейшего понятия. Может быть, вы возьметесь за реализацию продукции завода?
— Охотно. Я как раз не знал, чем себя занять.
Это был звёздный час Берлянчика. Он мигом усадил трёх сотрудниц за телефоны, и они стали обзванивать предприятия страны, предлагая им продукцию завода и собирая информацию об их собственных проблемах.
Спустя полгода этих усилий, в орбите интересов «Бума» оказалось около двухсот предприятий. Используя возможности базового завода и хитроумные комбинации Берлянчика, «Бум» находил для партнёров все виды дефицитного сырья, которые не могли обеспечить их собственные службы. Теперь деньги потекли рекой. К концу года «Бум» достиг миллионных оборотов. В эти дни Берлянчик упивался жизнью буржуа. Он построил ресторан, магазин, купил в центре здание для офиса и отремонтировал его, создал ещё четыре отдела, доведя численность маркетинга до шестидесяти человек, обзавёлся парком любовниц и нанял семейного врача.
Сотрудникам дарилось всё, что приходило в виде грузов: шкафы, сервизы, машины, холодильники и целые квартиры. На это Берлянчик денег не жалел.
— Господа! — говорил Берлянчик в приливе чувств. — Старина Маркс ошибался. Мы должны с вами доказать, что капитализм — это наивысшая форма коммунизма. Если мы с вами отлично поработаем, мы создадим буржуазную коммуну имени Берлянчика, которая обеспечит вас всем необходимым. Мы станем первыми коммунистами-миллиардерами на свете, потому что у ваших ног вся беспомощная промышленность страны. Ура, господа ленинцы-капиталисты!
И сотрудники, люди простые и не склонные
Странно, но человек, который в советское время вёл нелегальную производственную деятельность, построенную на взятках и коррупции, сейчас, казалось, вывернул себя наизнанку и носился с высокой честью гражданина.
Иногда это даже принимало анекдотические формы. Однажды его познакомили с замминистра, имея в виду конфендициальный характер разговора. Но Берлянчик битый час выкладывал ему свои идеи возрождения страны, вместо того, чтобы назвать сумму за конкретные проблемы «Бума». Замминистра выслушал его с тоской в глазах и распорядился больше не пускать на порог кабинета.
При этом Берлянчик отлично понимал, что лишается огромных денег, но романтизм того времени сделал его высокомерным чистоплюем. В условиях, когда все рвались к министерским связям, аферам, бандитам и верхам, он признавал один способ добывания денег — интеллект. Если к нему поступали предложения криминального или сомнительного свойства, обещавшие шальные деньги, он обычно говорил:
— Друг мой, посмотрите напротив — вы видите тротуар? Если там будет валяться миллиард долларов, поверьте, я не поднимусь с этого кресла, чтобы его поднять.
— Миллиард? — с иронией переспрашивал собеседник. — Я думаю, за миллиард вы всё-таки поднимитесь.
— Нет! — твердо отвечал Берлянчик и сухо смотрел на собеседника. — Не поднимусь. Это скучно, дорогой мой, а я, поверьте, не занимаюсь скучными делами.
И это было правдой.
По мере роста доходов «Бума» рос его авторитет, и однажды на адрес фирмы пришло приглашение принять участие в съезде предпринимателей в Киеве. Берлянчику это приглашение польстило, и он стал, было, собираться в дорогу, но тут от перенапряжения на роговице его глаза возникло нечто инородное, похоже на плёнку, и он бросился к семейному врачу.
Глава 5. Педункулюс пубис
Доктор Аверкин, семейный врач Берлянчика, был литератор, медик, эрудит, историк и, как всякий яркий многогранный человек, испытывал острую потребность в общественном внимании. С экранов телевизоров он не сходил. Камера не могла обойти его стороной, так как он всегда был на виду, рядом с главными героями любых передач: театральных премьер, литературных презентаций, артвыставок, демонстраций высокой моды или открытия городского бювета.
После театральной премьеры он неизменно заходил в грим-уборную к исполнителю главной роли и говорил:
— Если вас интересует мнение одесского интеллигента о вашей игре, извольте... Я в катарсисе! Я просто потрясён!
В обычной, не парадной жизни доктор Аверкин заведовал фтизиатрическим отделением больницы и, как уверял, знал всю медицинскую Одессу. Полагаясь на эти знания, Берлянчик определил ему ежемесячную зарплату и теперь обращался к нему в случае любых недомоганий.
Честнейший доктор, сформированный в социалистической эпохе и не адаптированный к рыночной нищете, был болезненно взбудоражен размахом финансовой деятельности своего пациента и поэтому предупреждал всех врачей, которых привозил к Берлянчику: «Вы едете к миллионеру! Вас ждёт превосходный гонорар!»