Пока горят поля

Юрген Ангер

– А почему Полковник?
– удивился Юго.

– А почему ты де Лоррен?
– Бася остановила машину перед закрытыми воротами, - Вот ты у нас де Лоррен, а он - Полковник. Нравится так человеку.

Бася пошарила в своей торбе, нашла на дне здоровенный ключ, как от каморки папы Карло, вылезла из машины и пошла открывать ворота. После недолгой возни ворота распахнулись, Бася вернулась в машину:

– Закрывать не будем, кому мы нужны.

Машина медленно вползла за забор. Впереди расстилался луг, заросший высокой травой, и

кисточки тимофеевки трепетали на ветру. За лугом металлически блестела вода, и над водой возвышался небольшой, в облупленной краске дебаркадер.

– Твой?
– спросил Има.

– Нравится? Третий год пытаюсь продать, - Бася вышла из машины. Има и Юго вылезли следом за ней. Юго шагнул в высокую, по пояс, траву и бродил среди травы, как звезда эстрады в клипе. Сорвал травинку, потянул в рот. Бася пожала плечами:

– Странный парень, - и пошла к дебаркадеру, открывать. Има взял из машины пакеты с едой и последовал за ней. Оглянулся на Юго:

– В этой форме он как будто с Репербан.

– Он и есть с Репербан, - ответила Бася, - если не любишь мальчиков, поосторожнее с ним. Юго собирает головы.

Бася пошла дальше, Има встал на причале со своими пакетами - хотел окликнуть Юго, но не решился. Юго бродил по берегу в своей белой форме, играл травинкой и смотрел мимо Имы, мимо дебаркадера - какой-то синтез происходил в это время в его актерской голове, возможно, выстраивались какие-то следующие уже роли. Има не стал его будить и направился вслед за Басей.

Внутри дебаркадера было сумрачно и печально. Мебель накрыта была пыльными полотняными чехлами, на обеденном столе валялись остатки каких-то предыдущих трапез.

– Мы живем в Словении, - объяснила Бася, - и сюда почти не приезжаем. А муж мой и вовсе в России в федеральном розыске.

– За что?

– Организация заказного убийства. Он у меня социопат, - криво усмехнулась Бася.

– Может, позовем нашего принца?
– предложил Има.

– Захочет - сам придет. Юго мальчик самостоятельный. Надо только еды ему оставить, а то неудобно, - Бася вытащила из пакета гамбургер и принялась жевать.

– Так он актер или хастлер?
– уточнил Има.

– Он актер, и совсем не плохой, но в жизни чего только с человеком не бывает, - пояснила Бася, - Литка говорит, что он очень хорошо играет.

Има взял пакет с едой и уселся в кресло.

– Чехол бы снял, - сказала Бася, - попу потом не отстираешь.

– Переживу.

– Можно выкатить катер и покататься, - предложила Бася.

– Давай. А что это - река, озеро?

– Водохранилище.

Юго белой тенью возник на пороге - в ботфортах, с травинкой в зубах. Что-то было в нем потустороннее, из-за белой формы, наверное.

– Юго, ты будешь кататься на катере?
– спросила Бася.

– Спасибо, на воде меня укачает и моя форма перестанет быть белой, - церемонно ответствовал Юго.

– Оставайся на берегу, сухопутная крыса.

Юго зябко передернул плечами,

взял со стола милкшейк и начал пить, пачкая губы белой пеной - и не исключено, что нарочно. Он взглядывал исподлобья то на Басю, то на Иму.

– А почему де Лоррен, Юго?
– спросил Има, - Почему вы выбрали именно этот псевдоним?

– Моя родина - Лотарингия, - пояснил Юго со сдержанным достоинством, - ну, и в память о знаменитом негодяе. А Има Собо - ваше настоящее имя?

– Я не актер, чтобы брать псевдонимы, - отвечал Има чуть брюзгливо, - Собо - фамилия моей матери, а в России разве что Бася знает, что она означает.

– Я знаю, - возразил Юго, - и в какой-то мере я сейчас одержим именно вами, лоа французского офицера, - Юго дотронулся до своей белой формы. Голос его при этом был самый русалочий, и в самом Юго было что-то от русалки, вот-вот готовой увлечь на дно зазевавшегося купальщика.

– Юго, окстись, - по-русски одернула его Бася, - хватит кадрить моего старого друга.

Юго рассмеялся таким же русалочьим, горько-зовущим смехом, и тут же - словно отключил в себе соблазнителя, как будто лампочка в нем моргнула и погасла - и с безучастным уже лицом присосался опять к своему милкшейку. Има с интересом следил за этой внезапной переменой.

– Мы едем кататься?
– напомнила Бася, - одной мне не выкатить катер.

Катер нарезал фигуры по серо-стальной глади водохранилища. Солнце, скрытое рваными тучами, светило с небес слабо и неясно. Дебаркадер со своей облупившейся краской и старомодным деревянным декором - резные колонны, полукруглые арочки - выглядел в сумеречном свете и вовсе как тревожная картина художника Хоппера.

В раскрытые ворота въехала стремительная черная машина, затормозила в сантиметре от Иминого спорткара. Из машины вылез человек, тоже с ног до головы в черном, с нахмуренными изломанными бровями, и летящей походкой направился к дебаркадеру. Все было в нем от аллегории возмездия и даже от демона смерти - черный костюм, длинные черные волосы и раскосые черные глаза, горящие гневом. Волосы его и пиджак хищно трепетали на резком речном ветру. Ангел гнева взошел на пирс, пересек дебаркадер и в недоумении остановился на пристани:

– Это что еще за блядский цирк?

Он замер, потрясенный открывшейся картиной. Вдали в призрачных водах таял уходящий катер, на пристани в эффектной позе и в белой форме красовался кавалергард Юго де Лоррен - точь-в-точь как мужик в чулках на причале, из "Гибели богов".

– Как вы вошли?
– на своем картавом русском спросил Юго, и аристократическим жестом выбросил в воду окурок, свинья такая.

– Вы не закрыли ворота, - отвечал черный ангел. Он словно раздумывал - сейчас начать все крушить или дождаться возвращения катера. Юго, впрочем, смотрел на него бесстрашными широко раскрытыми глазами, и если чего и боялся - только того, что прекрасный принц вдруг уйдет.