Поклянись, что моя
Шрифт:
Я замираю, удивленная ее словами. Мачеха? Я понимаю еще кое-что. Сара сердится совсем не на меня. И когда содержание ее слов доходит до меня, я слабо улыбаюсь, чувствуя, как мышцы на лице невольно поддаются этой странной иронии.
— О нет, — отвечаю я, качая головой. — У нас с твоим отцом ничего нет, поэтому можешь не беспокоиться.
Сара смотрит на меня из-под полуприкрытых ресниц, и я замечаю, на ее щеках полузасохшие следы слез.
— Ты не поняла, — произносит она тихо, ее голос спокоен и уже почти лишен эмоций.
Я
— Ты здесь, и это о многом говорит, — добавляет девочка.
— Я здесь, потому что на меня напали, — отвечаю я, медленно подбирая слова. — Пока не устранят угрозу, я буду жить с вами, а потом… Я просто уеду.
Сара поднимает уголок губ в полуулыбке, как будто ей известно гораздо больше, чем мне.
— Ты действительно думаешь, что причина в этом? Папа ничего не делает просто так.
Я немного улыбаюсь в ответ, не зная, что еще сказать. Ее слова почему-то попадают прямо в цель.
— Ты многое не знаешь, Сара, — признаюсь я, поворачивая голову и глядя вперед, на темные лесные тени. — Между нами все… сложно.
Сара пододвигается немного ближе, и это меня удивляет. В ее движении я вижу не агрессию, а желание понять.
— Расскажи, — говорит она тихо, и ее голос звучит неожиданно ласково.
Я смотрю на нее, пораженная ее просьбой, но качаю головой.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Да ладно тебе, — фыркает она, и в ее глазах появляется искра подросткового вызова. — Мне пятнадцать. Думаешь, я не знаю откуда дети берутся?
Я моргаю, слегка ошеломленная ее словами. Но что-то в ее виде, спокойном и притягивающем, заставляет меня сдаться.
— Ладно, — выдыхаю я осторожно, чувствуя, как напряжение немного слабеет. — Понимаешь… до твоего отца у меня была своя жизнь. В общем, я встречалась с другим.
Я начинаю уклончиво, не слишком прибегая к деталям. Зачем ей знать, что собственно я встречалась далеко не с одним?
— И теперь этот человек не может оставить тебя в покое? — спрашивает Сара.
— Нет, все не так, — качаю головой, размышляя над ее вопросом. — В общем, твой папа не верит, что я действительно беременна.
Сара фыркает, в ее глазах появляется знание.
— Это очень в его стиле.
Повисает короткая пауза. Сара всматривается в горизонт, а я все еще пытаюсь понять, как это объяснить ей.
— Ты не пыталась поговорить с ним? — спрашивает она.
— Пробовала, конечно, — отвечаю я.
— Он не отправил тебя в лесной домик, — говорит Сара, и я сначала не понимаю, о чем она.
— Лесной домик?
— Да, — продолжает она. — Он мог отправить тебя туда, но привез к нам. Он никого не пускает в дом, если не доверяет. Я не помню, чтобы хоть какая-нибудь чужая женщина переступала порог этого дома. Даже если они у него есть, папа слишком оберегает меня от своих романов на стороне. Бывшая жена не в счет, они были женаты десять лет.
Мое дыхание на мгновение сбивается. Эти слова звучат в голове,
— Это ни о чем не говорит, — шепчу я, хотя внутри раздается тихий голос, твердящий обратное.
Сара приподнимает уголок губ в улыбке.
— А ты спроси его.
Она встает на ноги, глядя на меня сверху вниз, и я остаюсь сидеть, ошеломленная ее словами.
— Папа очень недоверчивый, — говорит она. — Но если он что-то делает, то это что-то имеет для него значение. Или кто-то.
Сара разворачивается и направляется обратно в дом, оставляя меня сидеть на лестнице. Я смотрю ей вслед, не в состоянии сразу сдвинуться с места. Мое дыхание становится неровным, а сердце часто бьется в груди.
Птицы продолжают перекликаться в лесу, голоса их внезапно кажутся мне далекими. Я чувствую, как внутри поднимается тёплая волна, какая-то смесь страха и надежды, которую я не могу до конца понять.
А ведь, оказывается, моя темная лошадка не такая уж и темная.
Может быть, когда-нибудь мне удастся заглянуть в уголки его души, и там, за холодной маской, я наконец-то увижу гораздо больше, чем могла себе представить.
55
Я сижу на кухне, спокойно поедая нутеллу прямо из банки, когда хлопает входная дверь. Ложечка за ложечкой — наслаждение мягко растекается языком, успокаивая меня.
Блейк вернулся. За окном уже стемнело, и тишина окутала дом, как мягкое одеяло. Не отвлекаясь от своего занятия, я продолжаю есть, прислушиваясь к звукам, доносящимся из прихожей. Тишина настолько плотная, что можно различить, как он снимает пиджак, кладет ключи на тумбу. Еще несколько секунд он что-то делает, справляется с чем-то, а потом я слышу его шаги, следующие сюда.
— Привет, — раздается его голос с порога.
Я спокойно отправляю еще одну ложку нутеллы в рот, собирая ее со стенок баночки.
— Привет, — отвечаю, как ни в чем не бывало.
Выдыхая, Блейк входит внутрь, направляется к графину и наливает себе воды в стакан. Я продолжаю есть, периферийным зрением улавливая, как он подносит стакан к губам и пьет. Я замечаю, как он ненадолго задерживает на мне взгляд, будто что-то оценивая, потом снова возвращается к своему занятию.
— Как день прошел? — спрашиваю я, так и не обращая взгляда, не меняя равного тона, когда ставлю ложечку на стол и начинаю закрывать банку с нутеллой.
— Нормально, — коротко бросает он и отпивает еще воды, потом хмурится, устраняя стакан, словно ему не понравился вкус.
Я встаю со стула, спокойно вытирая рот салфеткой. Чувствую, как он смотрит на меня, и когда поднимаю глаза, встречаю его заинтересованный взгляд, скользящий по моему телу. На мне облегающее черное платье, которое подчеркивает мои формы, хотя живот все еще остается плоским.
— Ты куда-то собралась? — интересуется он, едва заметно прищурившись.
Я едва успеваю открыть рот, чтобы ответить, как он продолжает: