Покуда я тебя не обрету
Шрифт:
– Что там у вас творится? – спросил он, хотя сам уже догадался. Мать рассказывала ему, что на тату-съезды первыми слетаются байкеры; наверное, эти решили заявиться пораньше и забить место на парковке.
– Силы небесные, да тут целая банда мотоциклистов! – воскликнула Каролина Вурц так громко, что ее услышала миссис Оустлер. – Объясните мне, ради всего святого, что они делают перед дверьми школы для девочек?
– Я сейчас буду, – сказал Джек. – А вы покамест заприте двери общежития на амбарный замок.
– Джек, твоя мама прокляла нас. Готова спорить, веселье только начинается, –
Джек уже успел поговорить с Каролиной про ее переписку с папой. Тот, оказывается, проявлял большой интерес к занятиям Джека изящными искусствами.
– Да, он очень интересовался твоим развитием, – сказала мисс Вурц.
– Это еще пока я был в Святой Хильде?
– Разумеется, Джек, речь идет о твоих первых шагах в драматическом ремесле…
– Вы имеете в виду, в ваших постановках…
– Особенно папу восхитили твои успехи в женских ролях – хотя отнюдь не только, – продолжала мисс Вурц. – Я думала, что Уильяму особенно понравится, как нам с тобой удалось прийти к мысли о том, что он, твой отец, и есть твой особенный, единственный зритель. Надеюсь, ты не забыл…
– Как я могу это забыть!
– А Уильяму вовсе это не понравилось, – мрачно поведала Джеку Каролина. – Он был против и изложил мне свое недовольство в самых сильных выражениях!
– Он не хотел быть моим единственным зрителем?
– Нет, ему не понравилась сама идея играть для единственного зрителя. Уильям отверг ее из эстетических соображений.
– Почему? – спросил Джек, отметив, что Вурц называет папу по имени.
Она тяжело вздохнула, и ее восхитительная хрупкая красота стала как-то особенно заметна.
– Мне-то кажется, – сказала она, – его идеи больше применимы к орг'aну.
– Почему именно к орг'aну?
– Твой папа настаивал, чтобы я учила тебя играть от сердца, раскрывать зрителям самую душу, Джек. А зрители эти или слушатели – ну, ты должен воображать себе, говорил Уильям, что это все несчастные, неудачливые, одинокие, заблудшие души, которым место на самых задних скамьях в церкви, если не дальше.
– Если не дальше?
– Он имел в виду, что играть надо для тех, кто стоит у входа и на паперти, и для пьяниц, валяющихся в канавах и переулках рядом с церковью. Так говорил Уильям.
Ага, он имел в виду, что играть надо и для проституток, если те находятся достаточно близко от Аудекерк, подумал Джек; видимо, папа хотел, чтобы он старался тронуть сердца куда большего числа людей. Какой там единственный зритель! Если ты актер, настоящий актер – ты должен тронуть сердца всех.
– Понимаю, – сказал он.
– Кстати, то, что у нас с ним было, и перепиской-то назвать нельзя, Джек. Мы написали друг другу два-три письма. Пожалуйста, не воображай, будто я до сих пор получаю от него весточки.
– Но он же преподавал в школе, пусть недолго, и вы тоже уже там работали, правда? – спросил Джек. – Вы же знали его, Каролина?
Этот разговор состоялся накануне поминок. Джек и мисс Вурц сидели в кофейне на углу Лонсдейл-роуд и Спадайны. Каролина надела синие джинсы и мужскую фланелевую рубашку, под которой, кажется, не было лифчика – такой Джек ее никогда не видел. Для женщины за пятьдесят
– Да, Джек, если тебе так нужно знать – да, я знала его, – сказала она и, опустив взгляд, продолжила тихим голосом: – Он подарил мне мою самую любимую, лучшую одежду. Он хорошо понимал, какой женщине что идет. Возможно, его подарки сейчас будут казаться старомодными, но я до сих пор их люблю, Джек.
Не случайно Эмма заметила ее одежду! Взглянув на Джека, Каролина поняла, что он не в силах произнести ни слова; она взяла его за руку.
– Он не просто был моим любовником – он был моим единственным любовником, – сказала она. – Ну, долго мы не протянули, – продолжила она почти радостно, – еще бы, его хотели столько женщин – и взрослых, и совсем юных, – добавила она, смеясь.
Джек удивился, как легко, как весело она это говорит – мысль о такой привлекательности Уильяма не пугает, а радует ее, наверно, потому что все это было так давно.
– Твой папа был куда больше увлечен музыкой, чем нами, прекрасным полом, Джек, – сказала она и, взяв его руку в свои ладони, перешла на шепот: – Ах если бы ты хоть раз слышал, как он играет! В общем, что долго говорить – не удивительно, что такого человека музыка увлекала сильнее, чем мы!
Не удивительно, что Джек во сне одевал мисс Вурц в нижнее белье из почтового каталога! Кто устоит перед искушением дарить такой женщине одежду? Если не устоял его папа, то что говорить о нем самом!
Джек заставил себя сделать глоток кофе.
– Моя мама знала?
– Алиса знала, что Уильяму нравится, как я говорю, больше ничего, – сказала мисс Вурц. – Судя по всему, Уильям при ней положительно отозвался о моем голосе, моем произношении и дикции. Он все восхищался, что у меня нет акцента.
– Ах вот оно что! Значит, это мама сама придумала учиться у вас правильному произношению? – спросил Джек. – Я-то думал, это миссис Уикстид пыталась отучить ее от шотландского выговора.
– Боже мой, ну конечно нет! – расхохоталась Каролина. – Миссис Уикстид была канадка до мозга костей, она обожала шотландский акцент!
– Но ведь вы и девочек тех знали, Каролина.
– Кто про них не знал, Джек! Кто не знал про этих дурочек! – воскликнула мисс Вурц. – Ты ведь сам все прекрасно понимаешь про девочек из интерната, Джек, если бы они могли забеременеть без помощи мужчин, они бы обязательно постарались это сделать.
– Но он ведь и вас бросил, не так ли? – спросил Джек. – А вы, кажется, и не думаете ненавидеть его за это.
– Я никогда и не надеялась, что он останется со мной. И конечно, у меня и в мыслях не было его ненавидеть, за что? Уильям – из того рода удовольствий, которыми хочет насладиться каждая женщина, хотя бы раз в жизни! При всем уважении к твоей матери, Джек, нужно быть полной идиоткой, чтобы думать, будто ты можешь удержать такого мужчину, как Уильям. Особенно в том возрасте – боже, как он был молод!