Полезный Груз
Шрифт:
– А запись можно скопировать? – риторически спросила Пиночет, прилаживая головастик к камере. Повернувшись к Муравьеву, пояснила: – Для изучения впоследствии, в уютной обстановке, перед камином, под тихую музыку. Эй, Марианна, я целую тебя в носик, встретимся в четверг, как всегда.
– Ага! – откликнулась Марианна, стягивая шлем, и затем ласты. – Только не приноси ветчину свою зеленую, у меня от нее изжога и недомогание по членам, а лучше просто мяса купи какого-нибудь и овощей. А вино мне недавно принесли французское, доброй выдержки и вкуса необыкновенного.
Пиночет спрятала головастик в карман и кинула камеру обратно, навесом, и Марианна ее ловко поймала, в то же время изящно, как Статуя Республики, выгнув пухлое запястье. Снова припав на одно колено, черноволосая кирасирша развязала узел швартовы, очень, на взгляд Муравьева, сложный и очень древний, возможно, такими узлами финикийские купцы привязывали к покрытым вековой темно-зеленой плесенью портовым столбам переполненные товарами и рабами галеры. Ради вежливости подождали, пока Марианна повернет и приладит парус и возьмется за руль. Челнок накренился на этот раз влево, парус хлопнул и напрягся, и Марианна отчалила виражно, помахав на прощание затянутой в водолазное облегающее пухлой рукой.
– Ну, все, едем, – сказал Муравьев. – Эй, охрана, курс на северо-восток. За два квартала остановишься, мы тебя закуём опять и сдадим моему знакомому сержанту.
– Это зачем же? – удивился охранник Лёша. – Мы так не договаривались.
– Можем отпустить по месту работы, но ты ведь сам попросил, чтобы тебя арестовали, и не зря. Засветился ты. Посидишь до вечера в прелиминарии, ничего с тобою не сделается. Сержант принесет колбасу, сержанты колбасу обожают, едят ее все время, и очень свирепы из-за этого.
– А капитаны?
– А капитаны только эскарго едят, и коржики ещё, на завтрак.
Снова ехать на вело кавалькадой по Ленинскому опять было как-то неловко, но как и в предыдущий раз неловкость преодолели и оправдали профессиональным долгом. Вело припарковали и привязали возле входа. Охранника Лёшу сдали сержанту Шевченко, который, заперев арестанта в прелиминарной клетке, тут же отправился за колбасой.
– Едем на Малую Бронную? А, капитан? – сказала Пиночет.
– Вообще-то надо бы, раз такое дело. Может, сперва в Авдеевку?
– Обеденный перерыв у подозреваемого начнется через час. Плюс десять минут добраться до квартиры возлюбленной. Пешком пойдем, или на троллейбусе?
– На таксомоторе, – сквозь зубы сказал Муравьев.
– А как же бюджет?
– Придется оплатить из собственного кармана, – сокрушенно сказал Муравьев.
– А зачем?
Муравьев посмотрел на нее задумчиво и объяснил так:
– Ознакомиться с обстановкой, оглядеться – нужно время, минут пять. Нам следует иметь непринужденный вид пары, идущей в кафе перекусить и выпить что-нибудь бодрящее. А у людей, приехавших в кафе на троллейбусе, вид как у тыловых солдат во время затянувшейся войны. Хмурый и агрессивный.
– Какая же мы непринужденная пара, вы что, Муравьев, – удивилась Пиночет. – Вы в плаще этом вашем дурном, я в моем прикиде не по летам. Ну, я сойду, скажем, за разбитную путешественницу, или
– Может, я актер, играющий жандарма.
– С вашей-то серой рожей?
– Вовсе она у меня не серая.
– У актеров рожи опухшие от пива, а глаза циничные. А у вас рожа серая, а глаза верноподданнические, и пьете вы только крепкое. Мол, занимаюсь делом на благо отечества, и не нравятся мне последнее время ни дело, ни отечество, да уж ничего не поделаешь – долг. Так что какие уж там таксомоторы! Пойдем, что ли, к троллейбусу.
– Нет, – сказал Муравьев. – Поедем в таксомоторе.
– Вы упрямый, да? Жандармерии майор…
– С волосами на пробор, – подсказал Муравьев.
– Ну, хорошо, пошли. Раз это крик души у вас. Несерьезный вы человек, Муравьев.
У стоянки таксомоторов выстроились гуськом четыре расширенных нашответа и ни одного ландо. Первый таксист тут же включил мотор, подкатил, опустил правое переднее окно и сказал так:
– Задняя дверь не открывается, друзья. Садитесь оба вперед.
– А мы поместимся? – засомневалась Пиночет. – Может, лучше следующий таксомотор наймем, а вы поедете дверь чинить?
Давно небритый шофер сгустил брови над переносицей, выражая высокую степень сокрушенности.
– Сегодня я уже не починю, это с раннего утра нужно очередь занимать. Садитесь, садитесь, ничего страшного. Свои ж люди.
По какому именно признаку они свои люди – по сословному ли, по этническому ли – было не совсем понятно. Скорее всего фраза выплыла из коллекции дежурных выражений, которыми пользуются энергичные но недалекие люди с целью расположить к себе собеседника в тех случаях, когда рассчитывают что-то от него, собеседника, получить.
Пиночет, пожав плечами, влезла на переднее сидение и придвинулась вплотную к шофёру. Муравьев запахнул плащ и втиснулся рядом. Убедившись, что ремень плаща не свисает к земле и не защемится, он хлопнул дверцей.
– Куда едем? – спросил таксист.
Муравьев подумал, что Пиночет сейчас скажет, куда, но она оказалась вежливой и предоставила сделать это мужчине.
– На Малую Бронную, – сказал Муравьев.
Таксист принялся было проявлять дружелюбную разговорчивость, но Муравьев вынул свой диптих и некоторое время его рассматривал, и таксист примолк, и скорее всего пожалел о том, что заставил блюстителей вдвоем жаться на переднем сидении.
Когда они проехали мимо какого-то магазина, частного, маленького, бутикового типа, Пиночет вдруг сказала водителю:
– А ну-ка стойте. Стойте, стойте.
Муравьев и водитель удивленно на неё посмотрели.
– Вот вам задаток, – сказала она, протягивая водителю купюры. – Ждите нас здесь. Мы будем через десять минут. Получите столько же.
Муравьев не стал возражать, ему стало интересно. Он с недоверчивым видом вылез на тротуар и подал руку даме. И спросил:
– Что это вам в голову забежало, сударыня?