Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая
Шрифт:
На другое утро юродивый проводил Пьера до Можайской дороги. [2223]
Пьер [2224] пешком, провожаемый дурачком, уже сумерками вернулся на большую дорогу и дошел до деревни Шелковки.
В Шелковке Пьер нашел знакомого генерала и обратился к нему с жалобой на казаков. Генерал сделал распоряжение об отыскании казаков и предложил Пьеру обед и ночлег [2225] на занимаемом им дворе.
Генерал рассказал Пьеру, что войска так расстроены, что невозможно принять нового сражения, рассказал, что его шурин Курагин умер и что Болконский убит. Пьер слушал и ничего не понимал. Он падал от сна. Но в горнице лечь
2223
Вписан на полях рукою Толстого дальнейший текст до конца. Зачеркнуто:поневоле должен был оставаться ночевать в деревне.
2224
Зач.:дошел
2225
Зач.:в своей коляске
* № 234 (T. III, ч. 3, гл. X, ХІІ-ХІХ).
30-го августа граф Илья Андреич поехал к Растопчину узнать, в каком положении находится дело Москвы.
Граф Растопчин был нездоров, как сказали графу Ростову, и не принял Илью Андреевича, но через адъютанта выслал ему свою, имеющую выйти завтра, афишу. Афиша была следующая:
[Текст афиши см. в печатном тексте «Войны и мира». T. III, ч. 3, гл. X.]
— Что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба?— наивно спросил он у адъютанта.
— Граф был нездоров глазом, —сказал адъютант, улыбаясь, [2226] обращаясь более к другому господину, который был тут в приемной, — и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. По правде сказать, я ему это сказал, чтобы его утешить, а собственно, никто не приходил...
Граф Илья Андреич не спрашивал более. По известной всем ограниченности Ильи Андреича вопрос о состоянии здоровья графа Растопчина и о тяжести французов не интересовал его. Из того, что Растопчин не принял его, из тона адъютанта, из всего того, что было написано в афише, он понял только, что дело было плохо, что мешкать нечего и что надо как можно скорее убираться из Москвы. Он поехал домой.
2226
След. десять слов вписаны рукой Толстого.
В этот день в отсутствие графа огромный поезд телег с ранеными остановился на Поварской. Раненых везли в гошпиталь.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повара, кучера, форейторы, поваренки выбежали в ворота смотреть на раненых. Пети не было дома. Соня, укладывавшаяся в диванной, взглянула на улицу и шепнула праздно ходившей по комнате Наташе, чтобы она не проговорилась графине, которая с Беловой, раскладывая пасьянс, сидела за круглым столом в гостиной.
— Ах, этот Петька проклятый, — проговорила Наташа, ожидавшая брата, и, накинув белый платок на голову, вышла на улицу посмотреть на то, что там делалось.
Дворовые Ростовых окружили одну телегу, бывшая ключница Мавра Кузминишна разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым, бледным человеком, вероятно юнкером.
— Что же, у вас, значит, никого и нет в Москве, — говорила Мавра Кузминишна. — Вам бы покойнее где на квартире, чем в гошпиталь...
— Не знаю, позволят ли, — слабым голосом сказал юнкер.
Наташа, слышавшая этот разговор, отошла несколько шагов и, увидав едущего верхом офицера, обратилась к нему.
— Господин офицер, можно раненым у нас в доме остановиться? — спросила она.
Офицер с улыбкой приложил руку к козырьку.
— Pardon, Mademoiselle? — сказал он, не расслышав.
Наташа по-французски повторила свой вопрос.
— О да, конечно, — отвечал офицер, очевидно только
Наташа передала разрешение офицера Мавре Кузминичне, стоявшей над [2228] юнкером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
Не прошло пяти минут, как юнкера с подводой завернули в двор Ростовых и десятки других телег с ранеными офицерами и юнкерами стали заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов городских жителей. Наташе, видимо, понравилось это вне обычных условий жизни отношение с новыми людьми. Она всех раненых приглашала в дом.
2227
След. слово вписано рукой Толстого.
2228
Зачеркнуто:офицером и надписано:юнкером
— Надо все-таки папаше доложить, — сказала Мавра Кузминична.
— Ничего, ничего, я перейду к мама, мы нашу [2229] комнату займем. Сонину.
— Ну, уж вы, барышня, придумаете. Да хошь и в чайную, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
— Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом, не дождавшись ответа, целуя мать, объявила ей, что она пригласила раненых, и убежала назад в флигеля, распоряжаясь о размещении. Веселые, быстрые шаги ее пробегали по комнатам мимо новых, странных лиц офицеров и юнкеров, которых поместили у них. [2230]
2229
След. слово вписано рукой Толстого.
2230
Зач.:Какое-то странное
Чувство боязни перед самой собою заставляло ее избегать взгляда на этих людей. Она видела их всех вместе, но ни одного не видала отдельно. Три часа хлопот о постелях, воде, одеколоне, мыле, полотенцах и проч. прошли для нее незаметно.
Когда вернулся граф с афишей Растопчина, Наташа объявила ему о своем распоряжении.
— Что ж, хорошо, пускай их, — сказал граф. — А нам надо завтра уехать и непременно надо.
Петя, вернувшись домой от товарища, с которым он замышлял из ополчения перейти в гусары, рассказывал свои новости.
[Далее от слов:Он говорил, что нынче народ... кончая:народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено близко к печатному тексту. T. III, ч. 3, гл. XIII—XIV.]
Рассказ М-me Schoss еще более увеличил страх домашних Ростовых и их поспешность укладываться.
До 3-го часа утра никто не ложился, и всё выносили из дома и укладывали с фонарями на телеги и в экипажи, но всё еще далеко не было готово. Графиня заснула, и граф отложил отъезд и пошел спать. Петя, не ложившийся спать всю ночь, с раннего утра, увидав шедшие толпы народа, присоединился к ним и пошел на Три Горы, где должно было произойти сражение. Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной.
В эту ночь еще нового раненого в коляске провозили через Поварскую, и Мавра Кузминична заворотила его к Ростовым.
— Пожалуйте к нам, пожалуйста. Господа уезжают, весь дом пустой.
— Да что, — отвечал камердинер, — и куда везти-то.
— А что, очень нездоровы?
Камердинер махнул рукой.
— Не чаем довезти.
— Господи Иисусе Христе! — проговорила Мавра Кузминична. — А как фамилия?
— Князя Болконского, — отвечал камердинер, подошел к коляске, заглянул в нее, покачал головой и велел кучеру заворачивать на двор.