Полное собрание сочинений. Том 25
Шрифт:
— Возьми, босовики готовы.
Прошелъ и еще годъ и два-три. Живетъ Михайла ужъ 6-й годъ у Семена. Сидятъ разъ оба у оконъ, работаютъ. Семенъ точаетъ, Михайла каблукъ набиваетъ, хозяйка въ печь чугуны ставитъ, а ребята по лавкамъ бгаютъ, въ окна заглядываютъ. — Подбжала двчонка къ Михайл, оперлась на него и глядитъ въ окно. Дядинька глянь ка какая купчиха съ двочками идетъ, какія двочки хорошія, нарядныя. Мамушка, купи мн такую шубку, какія у двочекъ. Михайла сидитъ работаетъ. Хоть и заститъ ему въ окн двочка, слова не говоритъ и не глядитъ въ окно, только свою работу помнитъ. A двочка все лопочетъ, на двочекъ какихъ то показываетъ. Кричитъ: мамушка хоть ты погляди — двочки какія хорошія. Подошла Матрена къ окну, поглядла и говоритъ: A вдь это Иванчины сиротки, глянь ка Семенъ. И то он. Мы думали пропадутъ совсмъ, безъ отца матери остались, а вонъ он лучше насъ живутъ. Купчиха, говорятъ, ихъ въ дти взяла. Поглядлъ и Семенъ въ окно. И точно
— Что же ты, или совсмъ?
— Совсмъ, хозяинушка. Мн домой надо.
— Ну чтожъ, спаси тебя Господь, теб меня благодарить не за что, отплатилъ ты мн много. Что жъ такъ пойдешь, возьми кафтанъ, шапку, сапоги, рубахи возьми.
— Спасибо, ничего мн [не] нужно, одинъ кафтанъ, тотъ дайте, что ты впервой отдалъ. Одлъ Михайла кафтанъ, поцловался съ хозяевами, съ дтьми и пошелъ изъ избы, а самъ весь сіяетъ, весь улыбается.
— Куда жъ ты, Михайла? проводить мн тебя.
— Нельзя меня проводить.
— Ну хоть за деревню тебя выведу.
И пошелъ съ нимъ Семенъ. Вышли за околицу, остановился Михайла и сталъ прощаться. И говоритъ Семенъ.
Спрашивать тебя я не стану, что ты за человкъ, одно передъ прощаніемъ скажи ты мн: что такое, ты у насъ 6 лтъ жилъ, ни разу ты не смялся, только 3 раза улыбнулся — одинъ разъ, когда мы съ бабой на печи про кафтанъ говорили, другой, когда баринъ сапоги заказывалъ, чтобы годъ не рвались, не кривились, 3й нынче, когда дв сиротки съ купчихой пришли. <Скажи мн, отчего такъ. И сказалъ Михайла>.
— Хорошо, я скажу теб, садись тутъ и слушай.
Слъ Семенъ, а Михайла стоить передъ нимъ и улыбается; постоялъ такъ и потомъ сталъ говорить. Слушай, Семенъ, и понимай.
* № 10.
— Знаешь ты, Семенъ, про Бога?
— Знаю, Михайла,
— Знаешь ты, Семенъ, что все во власти Бога?
— Знаю, Михайла.
— Знаешь ты, что такое Ангелы Божьи?
— Знаю, Михайла, это слуги Божьи.
— Ну слушай, Семенъ.
— Призываетъ разъ Господь Ангела и говорить. Лети ты, Ангелъ, въ такое-то село. У села лсъ. Въ лсу мужики дерева рубятъ; одно древо упало, мужика разбило. Поди, вынь изъ того мужика душу. Слетлъ ангелъ; ангелъ видитъ — мужикъ лежитъ, все нутро отбито; подумалъ, вынулъ изъ мужика душу и принесъ къ Богу. Принялъ Господь душу и говорить ангелу: Лети въ село, противъ церкви изба, въ изб лежитъ жена того человка, больная, вынь изъ ней душу. Слетлъ ангелъ въ село, вошелъ въ избу. Лежитъ на кровати одна женщина, больна, родила двойню. Одна двочка упала съ кровати, пищитъ, по полу ползаетъ, другая у матери подъ бокомъ чмокаетъ, ловятъ грудь, а взять не могутъ. Не можетъ [мать] собрать ихъ. Увидала жена ангела, поняла, что Богъ его по душу сослалъ и заплакала стала просить ангела: Ангелъ Божій, если ты по душу пришелъ, не бери ты мою душеньку, дай ты мн прежде вспоить вскормить младенцовъ, на ноги поставить. И тогда возьми мою душеньку.
Посмотрлъ ангелъ и не сталъ вынимать душу и поднялъ одну двочку съ полу, приложилъ къ груди, подалъ другую матери въ руки и поднялся къ Господу Богу на небо. Прилетлъ къ Богу и говорить: Не могъ я изъ родильницы души вынуть. Отца древомъ убило, мать родила двойню и молитъ не брать изъ ней души, говоритъ: не бери душу, дай вспоить вскормить, на ноги поставить, а тогда возьми мою душу. Не вынулъ я изъ родильницы душу. И сказалъ Господь:
Поди вынь изъ родильницы душу. И узнаешь, чего не дано знать людямъ, что дано знать всмъ людямъ и чмъ люди живы.
Полетлъ ангелъ назадъ въ избушку; оба младенца привалились къ грудямъ, придерживаетъ ихъ родильница, то на одного, то на другого посмотритъ.
Заплакалъ ангелъ, а вынулъ изъ жены душу. Отпали младенцы отъ грудей и закричали. Осталось на кровати мертвое тло, и понесъ ангелъ душу къ Богу. Поднялся ангелъ надъ селомъ, хотлъ летть на небо, подхватилъ его втеръ, повисли у него крылья, отвалились и упалъ ангелъ въ лсу у дороги, а душа одна пошла къ Богу.
Наказалъ Богъ ангела за то, что онъ своимъ умомъ, а не по Божьи думалъ.
Сказалъ это Михайло и закрылъ лицо руками. Сталъ Семенъ
— Слушай дальше, Семенъ. Остался тотъ ангелъ одинъ въ лсу и нагой. Не зналъ прежде 90 Ангелъ ни холода, ни голода, а тутъ сталъ человкомъ. Проголодался, измерзъ и сидлъ такъ долго до вечера. Пришелъ вечеръ, сидитъ ангелъ и плачетъ и не знаетъ, что длать. Вдругъ слышитъ, идетъ человкъ по дорог, несетъ сапоги и самъ съ собой говоритъ: прислушался ангелъ и понялъ, что человкъ идетъ бдный, въ трудахъ и заботахъ и говоритъ одинъ съ собой о томъ, какъ ему свое тло отъ стужи на зиму шубой прикрыть. Прислушался ангелъ и думаетъ. Я пропадаю отъ стужи, а вотъ идетъ человкъ, только о томъ и думаетъ, какъ себя съ женой прикрыть. Вс они люди тмъ заняты. Гд жъ мн себя одть да прокормить. Поравнялся человкъ, увидалъ я лицо человческое въ первый разъ посл того, какъ сталъ человкомъ, и страшно мн стало это лицо. Измученное, заботливое и сердитое. Взглянулъ я, подумалъ, не будетъ мн помощи отъ нихъ, и вздохнулъ тяжело. Вздохнулъ я громко и услыхалъ меня человкъ. Услыхалъ, подошелъ ко мн и сталъ говорить и все страшное лицо у него было. Отвтилъ я ему, что умлъ, и вдругъ увидалъ я, просіялъ на его лиц свтъ. Снялъ онъ кафтанъ, чужіе сапоги снялъ съ палки и далъ мн. А еще сказалъ мн, гд его домъ, и ушелъ отъ меня.
* № 11.
И какъ только отошелъ человкъ, такъ согрлся и утшился я не кафтаномъ его, а любовью. Надлъ его платье и ночью пришелъ [ 1 неразобр.] къ его дому. И услыхалъ ангелъ подъ окномъ, что жена его бранила за то, что онъ далъ сапоги бродяг. Заглянулъ ангелъ въ окно и увидалъ страшное лицо женщины и сіяніе на лиц человка. Долго они спорили, спорили и сосди, ангелъ все слушалъ и слышалъ, что все, что они говорили о томъ, зачмъ не надо было давать кафтана, было разумно, но человкъ не слушалъ ихъ и не сдавался; онъ говорилъ свое, что онъ зналъ, что надо было дать. И сколько ни спорили, вс сошлись съ человкомъ. Потомъ они потушили свтъ, ангелъ постучался и жена пустила его [ 2 раза] и хотла накормить его. И тоже, когда мужъ спросилъ ея, зачмъ она сдлала это, она не съумла сказать, зачмъ, а только сказала, что знаетъ врно, что надо пустить и накормить. — И ангелъ услыхалъ это, понялъ одно изъ того, что сказалъ ему Богъ: узнаешь, что одно дано знать врно людямъ. Онъ понялъ, что одно дано врно знать людямъ, что надо нагому съ себя послдній кафтанъ отдать.
И обрадовался ангелъ и улыбнулся. Но всего онъ не могъ понять еще. И сталъ ангелъ жить у людей этихъ. Мужъ былъ сапожникъ, и ангелъ выучился шить сапоги и помогалъ хозяину.
Случилось черезъ годъ, что пришелъ къ хозяину баринъ заказывать сапоги и заказывалъ такіе, чтобъ годъ носились, не рвались, не кривились, и грозилъ за то, что не проносятся годъ, и общалъ награду черезъ годъ, если проносятся. Ангелъ слушалъ барина и смотрлъ на него и вдругъ за плечами барина увидалъ смертнаго ангела. Никто не видалъ этаго ангела, но ангелъ сапожника видлъ его и зналъ, что не зайдетъ еще солнце, какъ возьмется душа барина. И подумалъ ангелъ сапожника. Все думаютъ знать люди, все припасаютъ на годъ, а не могутъ знать, сапоги или босовики имъ нужны. — И вспомнилъ ангелъ то, что сказалъ ему Богъ: узнаешь еще, чего не дано знать ни одному человку. И понялъ ангелъ, что не дано знать ни одному человку того, что ему для своего тла нужно. И улыбнулся ангелъ. Понялъ ангелъ и то, что дано знать человку только то, что нужно другому и не дано знать человку, сапоги или босовики нужно ему самому; всего не могъ понять ангелъ.
И все жилъ ангелъ у сапожника и ждалъ, когда Богъ откроетъ ему послднюю тайну и проститъ его. И жилъ онъ такъ еще 5 лтъ. И на 6мъ году увидалъ онъ изъ окна — идутъ по улиц дв двочки двойни съ богатой купчихой. И услыхалъ ангелъ, что двочки эти обмерли въ сел и взяла ихъ богатая купчиха въ дти, и люди завидуютъ счастью двочекъ.
Взглянулъ на нихъ въ окно ангелъ и узналъ тхъ двочекъ, какія остались на груди мертвой матери.
И вспомнилъ ангелъ послднее слово Бога, чмъ люди живы. И понялъ онъ, что <людямъ одно нужно — любовь и жалость въ людяхъ>. Купчиха пожалла и полюбила двочекъ и выходила ихъ. И теперь все понялъ ангелъ. Понялъ ангелъ, что людямъ не дано знать, что имъ для своего тла нужно — сапоги или босовики, а дано имъ знать, что имъ для души нужно, послдній кафтанъ нагому отдать. И что живы люди не материною грудью, а любовью. Что только любовь людей и нужна людямъ и что это одно дано знать людямъ. И тмъ, что люди знаютъ это и не знаютъ того, что имъ нужно, тмъ только и жизнь въ людяхъ крпка.