Полное собрание сочинений. Том 27.
Шрифт:
* № 6.
— Ну а какже, когда любви нтъ къ мужу или къ жен, а есть къ другому?
— Это другое дло, — сказалъ старикъ. — Это само собой. Только законъ нарушать нельзя.
— Да какже его не нарушать?
— А такъ, терпи.
— Да вдь искушенія бываютъ у всякаго. Разв у васъ не было? — улыбаясь сказала дама.
— Не сказать, чтобъ не было, — улыбаясь сказалъ старикъ, и въ улыбк его обозначился, странно сказать, веселый, сластолюбивый человкъ. — Все бывало. И молодъ былъ и жилъ. Да все таки законъ держалъ, виду не показывалъ. А на дтей посмотрю, на зятей или на снохъ. Какъ только они проживутъ, и Богъ ихъ знаетъ. И то уже одна дочь разошлась съ мужемъ. [150]
—
— Женщина — другое дло. Мущина всякіе соблазны долженъ видть въ жизни, — сказалъ онъ улыбаясь, — а женское дло — что. Сиди, домашнимъ хозяйствомъ занимайся.
— Ну вотъ вы права эти дали мущин, и женщина говоритъ: «и я хочу ихъ».
— Женщин это, сударыня, первое дло, безъ надобности, а второе, у ней долженъ страхъ быть. А теперь только ей скажи что, она сейчасъ говоритъ: «а коли такъ — говоритъ — я отъ тебя уйду». У мужиковъ на что — и то эта самая мода завелась. «На — говоритъ — вотъ теб твои рубахи, портки, а я пойду съ Ванькой. Онъ кудрявй тебя». Ну вотъ и толкуй.
— Да какже вы хотите дать эти права мущин, а женщина чтобъ была раба? Это ужъ время прошло.
— Эхъ, сударыня, доложу вамъ — вс мы люди, вс гршны. Это понимать надо. Ну чтожъ, ну и ошибся коли мужъ или хоть, скажемъ, гршнымъ дломъ жена. Ну, побилъ ее. А всетаки соръ не выноси, не срами самъ себя и домъ не разстраивай, а живи какъ надо — по закону. А то, чуть что, сейчасъ: «не могу жить» — и врозь. Мало того, что скверность, примръ. И торговля ущербъ отъ этаго несетъ. И государство тоже. Долженъ быть сынъ отечества. Свое горе притаи, a дло не разстраивай.
— Нтъ, простите меня, — горячо заговорила дама, — ужъ все лучше, чмъ такое лицемріе. Это лицемріе и обманъ. А по моему — все пропади, а нельзя. Я не знаю, какъ муж[ья], а я женщина — и пропадай все, если меня мужъ не любитъ и я не люблю его; не могу я съ нимъ жить. Лучше разстаться.
— Все отъ образованія, — сказалъ старикъ, — жили же прежде.
— Нтъ, да какъ же вы скажете, — сказалъ адвокатъ, — разв можно мужу простить жену, когда она его обманула?
* № 7.
— Ахъ, мерзавцы! мерзавцы!
— Кто? — спросилъ я.
— Вс. Смшно отвчать такъ, а иначе нельзя. Ну разв не мерзавцы родители? Я и тогда и посл слышалъ такихъ: что предстоитъ сыну? Сдлать несчастіе двушк — дурно, замужняя женщина — тоже не хорошо. Остается одно — дом`a. И я первый поведу сына. Я слышалъ сколько разъ такія слова. Но какъ ни храбрился, все таки стыдъ сильне, и никогда отецъ не только не поведетъ, но говорить съ сыномъ не достанетъ силъ. Но правительство. Вдь если [въ немъ] есть смыслъ, то оно блюдетъ добрую жизнь гражданъ, и вотъ оно устраиваетъ дом`a и обезпечиваетъ развратъ для насъ, для гимназистовъ. Нтъ, но это все простительно. Но доктора съ своей наукой, утверждающей, что это нужно.
** № 8.
<Помню, товарищъ брату, устроивъ нашу погибель, ухалъ, и мы остались одни съ двумя женщинами — моей и братниной. Помню, ничего страшнаго, отталкивающаго, что мн всегда представлялось въ послдствіи въ такихъ женщинахъ, я не видлъ тогда въ этихъ домахъ. Одна — моя — была русая, рябая, нсколько добродушная, глуповатая, высокая, полная женщина, братнина была тоненькая, высокая, съ вздернутымъ носомъ, блокурая, съ очень доброй и тонкой улыбкой. Братъ тоже въ первый разъ познавалъ женщину и былъ въ томъ же размягченномъ состояиіи, какъ и я. Я какъ во сн вспоминаю это. Мы сидли вс 4 полураздтые въ маленькой пропахнувшей особеннымъ запахомъ комнат и говорили — о чемъ же? Мы оба говорили — братъ началъ, а я поддерживалъ — о томъ, что имъ надо бросить эту жизнь, пойти хоть въ услуженіе. Братнина — Надежда (звали ее Надежка) отшучивалась, улыбалась,
* № 9.
Все мн казалось легко, весело. Мало того: былъ самый главный признакъ настоящаго влюбленія: чувственность совсмъ не говорила по отношенію къ ней. Она таилась тамъ гд-то внизу, подъ поворохами нагроможденныхъ на нее раздутыхъ чувствъ. Только изрдка, изрдка и чмъ ближе къ сроку сватьбы, тмъ чаще, она прорывалась, и показывало себя то, на чемъ все было построено.
— Да, но есть же любовь къ женщин не чувственная. — Я не договорилъ еще, какъ онъ уже перебилъ меня:
— Никогда! т. е. влюбленья нтъ. Отчего жъ всегда любятъ тхъ, которыя одваются по мод, и причесываются и выставляютъ..., а не экономку, тетушку? Нтъ, батюшка, это все она, тоже похоть, но разведенная въ большомъ количеств поэтической воды и окрашивающая ее всю. [151]
И доказательство, что это она, что какъ только она явится наголо и удовлетворится, вся эта вода сдлается просто прсной водой, и вся постройка рухается. Поэтическая любовь и похоть — два выраженія одного и того же, какъ сила [и] тепло. Если оно въ одной, въ другой нтъ. — Ну, да это посл. Такъ вотъ я былъ влюбленъ по всмъ правиламъ, и я не могу выразить, какъ я, болванъ, былъ этимъ доволенъ и какъ хвалилъ себя за это. Вдь, кром общаго безумія, было у меня еще что?
** № 10.
— Главная ложь, главный обманъ — это любовь. Любовь! L’amour! та самая, про которую они говорили. — Онъ указалъ на то мсто, гд сидла дама съ адвокатомъ. — Вс, вс, и мущины и женщины, воспитаны въ этомъ благоговніи къ любви. Я съ дтства уже готовился влюбляться и влюблялся и всю молодость влюблялся, радовался, что влюбленъ.
Это главное и самое благородное и возвышенное въ мір занятіе быть влюбленнымъ. Мн говорятъ, нельзя отрицать, что чувство это есть. Разумется, есть, какъ и тысячи другихъ чувствъ, но т зародыши остаются зародышами и проявляются случайно въ одномъ человк изъ многихъ, и то временно, точно также, какъ чувство обжорства, охоты и многія другія. Но когда почва такова, что все развиваетъ это чувство, тогда оно, это чувство влюбленія, разрастается до тхъ предловъ, въ которыхъ оно въ нашемъ развратномъ, праздномъ обществ. Такъ оно разрасталось во мн, и хотя я влюблялся и прежде, но въ жену свою я влюбился ужъ во всю. Я приберегъ всю силу любви къ супружеству. И вотъ она пришла. Все было по настоящему: пришла любовь и увнчалась успхомъ. Романы, поэмы, романсы, оперы, музыка, философія даже — все восхваляетъ любовь. Вдь надо бы хоть немножко разобраться, что такое эта столь хваленая любовь? Ну, во-первыхъ, буду грубо, коротко говорить! [152]
Я уврялъ себя и всхъ, что я люблю ее возвышенно, а поступалъ съ ней, какъ не поступаютъ животныя съ своими самками. Это вдь ужасно. Люди хуже, грязне животныхъ. А лгутъ то какъ! Любовь къ дтямъ! Я знаю, что ребенокъ, отнятый отъ груди, теряетъ половину шансовъ жизни, статистика мн доказываетъ это. И моя жена, кормилица этого ребенка, беременетъ. А я распинаюсь въ любви. Только бы не лгать. Палъ ниже животнаго, признайся въ этомъ, кайся, и ты будешь все таки человкъ. Но жить, какъ мы живемъ, — въ гно восхваляемой нами любви, довольные собой — это ужасно. Это не то что хуже животныхъ — это черти. Эмансипація вотъ гд. Съ проституціей борьба вотъ гд. Истерика и слабость вотъ отчего.