Полнолуние
Шрифт:
Лаура подошла ко входу и остановилась перед профессором, который оглядел ее с ног до головы как свой главный экспонат.
– Здравствуйте, профессор, – вежливо произнесла она. – Благодарю за приглашение.
Не успело миновать мгновение, как солнце выглянуло из облаков и охватило фигуру Лауры. Оказавшись на голом, испепеляющем свету, она невольно вздрогнула, боясь вспыхнуть, и окончательно отделилась от своей призрачной тени, сожженной небесным огнем. При этом глаза Лауры не прищурились под резкими, слепящими лучами, а остались большими, круглыми и немигающими. Однако внутренний свет в них померк. Зрачки, которые ранее виделись камушками на дне потока, теперь несоизмеримо расширились,
– Не желаете ли чашку чая? – осведомился профессор с гостеприимной учтивостью.
– Спасибо, но нет, ведь скоро обед, – отвечала Лаура с безобидной улыбкой.
Она скользящей походкой направилась дальше, осматривая комнату. «Магдала», знакомая и неисследованная, расколотая надвое, приоткрыла ей свою вторую, отчужденную половину, которую Лаура стремилась увидеть, как оборотную сторону луны. Заброшенная часть строения была заполнена ветхими, неприглядными предметами, которые профессор считал бесценными. Их было бессмысленно возить с собой, ведь все эти бесприютные древности: разбитые чаши, склеенные черепки, тусклые украшения, – грозились в любой момент рассыпаться пылью.
– Взгляните, какое зеркало, мисс Уэйн, – сказал профессор Филандер, указывая на старинную раму в человеческий рост. – Это бронзовая оправа, VI век до нашей эры. В него смотрелись царицы Этрурии.
Вопреки поверьям о вампирах, отношения Лауры с зеркалами были открытыми и отличными. Она без страха глянула в него и, ехидно улыбнувшись, поправила волосы.
– Вам случалось бывать здесь раньше? – неожиданно задал профессор хитроумный, на его взгляд, вопрос.
– Нет, это мое первое путешествие, – не задумываясь, прощебетала Лаура.
Профессор Филандер с глубокомысленным видом поправил очки и посмотрел на Мэтта взглядом, говорящим: «С виду совсем глупышка». Но затем его глаза под очками зловеще блеснули, и он достал из кармана жилета то самое фото.
С черно-белой фотографии на Лауру смотрела Элеонора, еще в бытность свою актрисой, и она тут была примерно одного возраста с дочерью. Обесцвеченное лицо ее матери выглядело слишком натурально в полумраке дома и казалось одушевленным. Оно кивало и волновалось, против воли застыв на бумаге, где седой тенью потерялся непередаваемый яркий цвет ее золотисто-рыжих волос. Элеонора с осуждением смотрела на Лауру, свое бессмертное продолжение, застывшим навеки взглядом. Их сродство, духовное сходство и кровное сближение стало настолько полным, что Лаура, вглядываясь в это лицо, потянулась, чтобы поправить такой же капризный завиток надо лбом, но тут же опомнилась и отвернулась от испытующего взгляда профессора.
Эта другая «Магдала» оказалась слепой ловушкой, стирающей живые воспоминания пыльным дыханием прошлого.
– Вы узнали? – нарочитым шепотом спросил профессор Филандер.
Лаура замерла напротив зеркала, так что даже волосы у нее на голове перестали шевелиться при малейшем движении воздуха. Она явственно ощутила на себе потусторонний холод, чуждый даже ей, что исходил из-за прозрачного стекла, обманчиво плоского и непреодолимого. Лаура желала уйти ото всех в несуществующее Зазеркалье, пересечь скользкую, острую грань, попасть в комнату за стеной из старого матового стекла, в мнимый, перевернутый мир. Но пока она боялась протянуть руку и нарушить соприкосновение измерений.
Тут в поле ее зрения появились Филандер с Мэттью, которые встали у нее за спиной, словно стражи,
– Признайся, это ведь ты на той фотографии, верно? – злорадно произнес профессор.
В ответ испуганная Лаура отчаянно замотала головой, но ее лицо залила преступная бледность.
– Нет, это ты, – подтвердил он свои слова. – Ты убила здесь моего брата, двадцать лет назад.
Она порывисто отвернулась от них и в поисках выхода уставилась в невосприимчивое зеркало, которое все не поддавалось ее воле. Жгучее желание, излучаемое взглядом Лауры, пробудило в хрустальном льду ответный огонь. Неземное сияние приближалось из глубины и преобразилось в ослепительные черты, в которых Лаура не узнала собственное лицо. Ей подумалось, что это она сама блеклый отблеск той запредельной красоты, невыразительный слепок зеркального двойника. Их взоры встретились, в то время как волшебное сияние потерянной части ее души влилось в нее чистой энергией. Лаура, вдохновленная путеводным взглядом двойника, подсказала себе дальнейшие действия: она вытянула руку и осторожно дотронулась до своего отражения. Гладкое стекло ответно изогнулось и побежало прерывистыми трещинами под ее пальцами, расползаясь и захлестывая стены ледяной зыбью. Заиндевелый кристалл со всхлипом оттаял, и холодная поверхность расплылась кругами, брызнув на девушку звездным дождем осколков. Изрезанное лицо ее отражения осыпалось на пол искрящейся пылью, и Лаура отняла руку от опустевшего зеркала. Глухая стена, что открылась за разбитой поверхностью, провалилась куда-то вниз, обнажая объятия мрака. Бездна небытия разверзлась перед ней зловонным зевом, и Лаура в страхе заглянула за смутную черту пустоты. В этот миг оттуда к ней воззвал голос Эдгара, окликнувший ее по имени, далекий, как никогда.
– Лаура, возвращайся ко мне! – умоляюще прозвучал его голос, чуть приглушенный, но такой же мелодичный, он отозвался в ее сердце и эхом сжал виски, приведя Лауру в чувство. Зов повлек ее вперед, к неведомому, за зеркальный порог.
Она потеряла равновесие и полетела меж временем и пространством, впадая в беспамятство. Лаура, разбитая со своим отражением, бесследно пропала на глазах у потрясенных свидетелей. Кроме нетронутой стены и разлетевшегося зеркала, она оставила после себя лишь несколько золотых волосков, которые упорно цеплялись за бронзовую раму.
Когда Лаура открыла глаза, жаркий летний день еще не изжил себя, подглядывая сквозь бархатные портьеры на высоких окнах замка. Невдалеке виднелось зеркало, через которое Элеонора поневоле передала Лауре свою силу, себе на погибель. Теперь же его блистающая гладь была вся в морщинах, а в середине прозрачной паутины просматривалась темная пустота, в которой проступали изломанные очертания женского тела. Лаура вернулась в покинутый замок и с радостью поняла, что ей довелось испытать мгновенное перемещение, и она справилась. Она лежала на кровати обнаженная, укрытая одеялом, чувствуя слабость во всем теле.
Ее окончательно пробудило прикосновение руки Эдгара ко лбу – такой легкой, прохладной и ласковой. Лаура даже видела нежно-розовые переливы в кончиках его пальцев, а затем различила и лицо Эдгара, сияющее в солнечном ореоле, при этом разглядев на нем выражение непривычной встревоженности. Глаза у Эдгара тоже изменились – подавляющая синева переполняла извечные сумерки его взора, растопив дымчатую, как дождь, стену отчуждения. И среди наводнения этой густой сини вдруг заиграли смеющиеся лучистые огоньки, которые озаряли его бледное лицо и вторили бровям цвета теплой карамели, сейчас изогнутым в изумлении.