Полоса отчуждения
Шрифт:
Только он делал вид, что совершенно не знает Максима.
28
Эта шутка Вадима Максиму больше чем не понравилась.
Они как раз стояли возле своих машин, и рядом проходил, явно коренной, северянин, один из тех, о ком сейчас много баек и анекдотов.
И вот Вадим его поприветствовал:
– Привет, земляк!
Тот остановился, улыбаясь.
А Вадим добавил:
– А назвал я тебя так, потому что земля
И эта «невкусность» прошла как бы по лабиринтам памяти, и Максим вспомнил, как одну старуху так же, как Вадим, спросил:
– Не зажилась ли ты, бабуля, на этом свете?
И та смиренно ответила:
– Истинно баишь, да Господь Бог иного мнения. Он говорит: «Живи, Варвара, пока дураки не переведутся». Ну а ты даешь мне право думать, что это случится далеко не скоро.
Когда Максим ему это рассказал, Вадим долго молчал.
Потом произнес:
– Интересно, сколько эта змея за свою жизнь добрых людей перекусала?
И что Вадим машину в комнату свиданий превратил, Максим тоже не одобрял.
Но это, наверно, больше оттого что девки и молодые женщины на него, как говорится, не клевали.
Правда, одна хромоножка как-то произнесла:
– Если ты не женат, водило, продай кадило.
Он на всякий случай улыбнулся, так и не поняв, при чем тут церковный атрибут.
– И как тебя супруга отпускает одного в вольное плаванье? – продолжила, – неужели надеется, что устоишь перед такой, как я, например?
– Это надо у нее спросить, – буркнул Максим.
Если честно, он еще не раскусил, что такое женщины на стороне.
Хотя с Верой сексуальные утехи происходили не только нерегулярно, но и с какой-то такой натяжкой.
Уж больно страдальческое у нее было при этом лицо.
Правда, во время близости оно на короткое время оживало. Вернее, делалось сколько-то отрешенным, не битым обреченной сосредоточенностью. После совокупления она надолго закрывалась в ванной и порою, как слышал он, даже рыдала.
Нынче Максим устроил себе выходной.
Решил отдохнуть, как это не кощунственно прозвучит, от Вадима.
Его стало в нем раздражать все.
От барской внешности до безудержной болтовни.
И как-то один из постоянных его клиентов, который порой ездил и с Вадимом, сказал:
– Он слишком густо заряжен положительными частицами, что они наскакивают друг друга, и дальше идет сплошной негативизм.
Клиент какое-то время ехал молча, потом – в разговоре – снова въехал в тему Вадима:
– От таких людей слишком быстро забираешь то, что в них было главным. И дальше остается только одно эхо.
Максим хотел записать это изречение, да постеснялся.
А когда клиент вышел, то забыл, как оно
Однако суть он уловил.
Но не более того.
У Веры было одно, если так способно сказать, мужское пристрастие.
Она увлекалась – одновременно – радио и фотоделом.
Придумывала какие-то загадочные снималки и прослушки.
И даже переписывалась с главным редактором журнала «Техника молодежи».
Только к концу дня, который определил как день отдыха, Максим пришел к выводу, что лучше провести сутки на колесах, чем час под прессом жены.
Нет, пресса никакого не было.
И какого-либо другого угнетения тоже.
Но его постоянно преследовали ее полунадсадные вздохи и длинные, как причитания, молитвенные приохи.
Так, если это перенести в атмосферу, ведет себя гром, все дальше и дальше ускребаясь от места, где дал по затылку не ожидающей подвоха земле.
Но вот что было удивительным, в какой-то мере такая жизнь не сказать, что устраивала Максима, она как бы вписывалась в мораль, исповедуемую его бабушкой.
Та говорила: «Баба – это что твоя ухаба. Наедешь – тряхнет. Остановишься – боднет. Поэтому притишь свою прыть, и козырь будет, чем крыть».
Мудрая была бабушка.
Тем более что уверяла: в их роду не было ни одного развода.
«Сходливость – это крест. А крест – для двоих насест».
Потому смирение Максима не покинуло даже тогда, когда через его судьбу катком прошла безалаберность Вадима.
29
Эта незнакомка была в слезах.
– Здравствуйте! – сказала она придушенным голосом и только тут спросила: – Вы Максим?
– Да, – ответил он.
– Можно? – она уселась рядом с ним.
– Чего вы плачете? – спросил он и – вдогон – поинтересовался: – вас кто-то обидел?
– Судьба! – сказала женщина и, уронив лицо в ладони, произнесла: – А он вас так любил! Говорил, что вы хоть и наивный, но душой чистый парень.
Максим – памятью – прогулялся по череде своих знакомых, выискивая тех, кто мог о нем так сказать.
Не нашел.
Тогда спросил:
– Скажите, кто вы?
– Я Елена, жена Вадима, – сказала она и добавила: – бывшая.
– Вы разошлись? – быстро спросил он.
– В какой-то мере да.
– В какой именно?
– После очередного блуда я выставила его вещи за порог.
– Ну и что? – Максим напрягся.
– Он бросился под электричку.
Все мог ожидать Максим, только не это.
– А может, ему помогли там оказаться? – высказал он предположение.
– Нет! – сказала Лена. – Я как раз за ним следила, куда он пойдет.