Полубородый
Шрифт:
Как раз это и было его планом.
На верхнем краю склона, где было ещё не так круто, он велел вогнать в землю толстые колья, за которыми штабелевали стволы деревьев. Было видно, что люди работают усердно, но поскольку Алисий надзирал, все принялись работать ещё усерднее, как будто отрабатывали монастырю барщину и прибыл сам князь-аббат, чтобы лично проверить их прилежание. Уже было накатано три таких штабеля древесных стволов, а между ними было два дощатых барьера, которые тоже удерживались кольями. Но за барьерами громоздились не древесные стволы, а обломки скал.
Дядя Алисий для примера пустил по склону вниз небольшой камень, который докатился до края и упал вниз, на дорогу.
– Достаточно пары ударов
– … больше не будет прохода.
Дядя Алисий кивнул и просиял. По нему было видно: он так гордится своим планом, как Придурок Верни своими кучками; я уж не сказал ему, какие сравнения у меня возникли.
Мне жалко на него доброго слова, но это он придумал действительно хорошо. Это позволит ему загородить дорогу в один момент, причём так, что никто не пройдёт. Разумеется, сделать это надо как можно позже, сказал он, за половину Отченаша до приближения отряда всадников, иначе кто-нибудь успеет предупредить герцога, и у того будет время выбрать другой путь. Поэтому он выставит вдоль дороги дозорных, с этим смогут справиться и мальчишки из звена. Как только увидят приближение герцога, они передадут предупреждение по цепочке, подражая крику сыча, уже натренированы на это.
Он и в самом деле всё продумал, я не понял только одного.
– Если ты так просто можешь заставить герцога повернуть назад, – спросил я его, – тогда зачем тебе ещё и солдаты?
– Для верности, – ответил он. – Всегда хорошо иметь резерв.
Но при этом дядя Алисий прищурил свой глаз.
Восемьдесят первая глава, в которой чёрт совсем близко
Чёрт обманывает людей, говоря при этом правду, точно так и сделал дядя Алисий. Потом – у него на руках ещё была кровь, и он просто обтёр руки о штанины, – потом он сказал, что это была не ложь, а военная хитрость; на войне, сказал он, всё разрешено. Но он один, единолично назначает, что быть войне; а противника, который ничего про то не ведает, легко победить. В этом и состоит искусство полководца, говорит Алисий.
Он заранее описал нам свои намерения, и поначалу всё походило на то, что он так всё и сделает. По его словам, он хотел выждать, когда герцог со своим отрядом приблизится, а потом на его пути обрушатся вниз брёвна и камни, желательно в самый последний момент, так он сможет преградить герцогу путь и дать ему понять, что никому не позволено скакать через владения швицеров, если швицерам это не по вкусу. Так звучала правда, но, как нам известно из многих историй, разница между правдой и ложью совсем не велика. У дяди Алисия это расстояние было всего в пару сотен шагов, можно было списать произошедшее почти на оплошность, но то была не оплошность, а дьявольский умысел. Когда это произошло, он сказал: «Оп-пля!» Я так и представляю себе, что дьявол тоже говорит «оп-пля!», когда кто-нибудь из-за него ломает себе шею. Просто всего лишь «оп-пля», и он бежит вниз по узкой тропинке и при этом смеётся. Мне всё ещё слышался тот смех, когда я уже не мог его слышать на самом деле. Потому что вопли заглушали всякий смех. Хотел бы я сказать Алисию, что он чёрт, но он бы только гордился этим. Так, как он гордится каждым убитым, который лежит теперь в болоте.
Он чёрт, он разбойник и убийца, а он считает себя героем. Они все считают себя героями. Но то был не подвиг.
Дело было так.
Прямо над склоном с подготовленными брёвнами и камнями есть выступ скалы, откуда через кусты хорошо просматривается дорога, но не в сторону Главного озера, оно-то прямо под нами, а в сторону Эгери. Сам наблюдатель остаётся невидим. На этой скале
– Полководцы всегда наблюдают за битвой с холма, – объявил Алисий, и я подумал: «Когда он говорит „битва“, это ещё одно из его преувеличений», но он именно так и считал. И оружие при себе он имел не просто чтобы покрасоваться, а чтобы пустить его в дело.
Но обо всём этом я тогда ещё ничего не знал, иначе бы не вёл себя так послушно, как он мне приказал. Хотя: если бы я отказался, это бы ничего не изменило. Лавину голыми руками не удержишь.
Дядя Алисий приказал стоять рядом с ним, чтобы я мог видеть всё так, как видит он, это важно для летописцев.
– В конце концов, ты ведь тот человек, который потом всё это запишет, – сказал он, притом что я вообще не умел писать.
Гени он тоже призвал сюда, в его случае только из подлости, чтобы показать ему, кто из них двоих окажется победителем. Сегодня он хотел торжествовать не только над герцогом и над фон Хомбергом, но и над своим племянником, который посмел когда-то выгнать из дома его, урядника Алисия.
Он запланировал дело, о котором нельзя говорить заранее, и оно должно было сработать с первой попытки. Но в солдатах он научился тщательно готовиться к битве. У каждой загородки с брёвнами и с камнями были выставлены по два человека с топорами. Как только колонелло отдаст им приказ, они срубят сдерживающие колья, и брёвна с камнями покатятся вниз. То были не испытанные бойцы, гордость Алисия, а парни, что всё это время оставались в лагере и не имели другого боевого опыта, кроме драк деревня на деревню. Из опытных солдат, которые якобы должны были появиться здесь для подкрепления, я не видел ни одного и считал упоминание о них хвастовством Алисия. Но он не соврал и в этом случае, а всего лишь поставил правду с ног на голову. Чтобы наперёд знать, что он запланировал на самом деле, надо было уметь думать так же, как он. Но если ты умеешь так думать, тогда ты сам и есть чёрт.
Вначале было слышно, как люди переговариваются друг с другом, потом Алисий приказал молчать. Но стихло не сразу, потому что свои приказы он по-прежнему отдавал по-итальянски, и не все поняли, что означает его «Silenzio! [46] ». Наконец все замолкли, было слышно только, как ветер шумит в деревьях.
Не знаю, сколько мы так простояли неподвижно, наверняка мне это показалось дольше, чем было в действительности. Один раз меня вспугнуло постукивание, но это всего лишь дядя Алисий барабанил ногтями по своему глазному клапану. Это был единственный признак волнения, который можно было в нём заметить.
46
Тихо! (итал.)
Потом послышался крик сыча, издалека, и люди встрепенулись, как будто каждого кто-то тронул. Второго крика пришлось ждать довольно долго, так что про первый уже подумали, что то кричал настоящий сыч, хотя днём их обычно не услышишь. Но потом всё-таки последовал и второй крик, а вскоре за ним и третий. Алисий опять отдал итальянскую команду. «Pronti! [47] » – крикнул он. На сей раз все его поняли и подняли свои топоры, готовые рубить колья. Наверняка он уже упражнялся с ними.
47
Готовсь! (итал.)