Полукровка

Вендел С. И.

Голова кружилась, чувства были насыщены, Орек баловался мелкими движениями, изучая ее по сантиметрам. Это было все, на что он осмелился в мягкой тишине предрассветного времени, лежа в этой большой человеческой постели с женщиной, которую хотел больше всего на свете, и он хотел большего. Он осмелился на большее.

Его пальцы скользнули вверх по ее спине, нащупывая место, где вырез переходил в плечи. Ее спина была открытой, кожа теплой под массой кудрей. Рисуя узоры на ее коже, он проследил за изгибом ее шеи, раковиной уха. Откинув назад несколько этих неукротимых кудрей, он увидел, что она

спит, ее лицо спокойно, брови слегка изогнуты дугой, а розовые губы слегка приоткрыты.

Он поцеловал россыпь тех самых любимых веснушек над ее лбом.

Затаив дыхание, он опустил руку вниз, ощупывая ее тело. Аккуратный изгиб талии, щедрый выступ бедра. Одна из ее ног перекинулась через его бедра, оставив его ногу между ее.

Его член горел между ними горячее железа из кузницы, когда он обхватил ладонью ее гибкое бедро, чувствуя, какое оно податливое, но вместе с тем и сильное. Он провел пальцами по ее плоти, отделенной от пальцев тончайшей тканью.

Опьяненный ее запахом и ощущениями, Орек погладил ее зад, погружая пальцы в плюшевую, податливую плоть. Она переполнила его руку, и он подавил стон. Просунув руку под ее колено, он подтянул ее бедро выше, обнажая. Он мог чувствовать жар ее влагалища, дразнящий кожу его ноги.

Тяжело дыша в ее волосы, он притянул ее ближе, так близко, как только мог. Прижавшись к ней вплотную, его член пульсировал между ними, жаждая большего, ее, тепла, которое он мог чувствовать так близко.

Он двинул бедрами, отчаянно пытаясь ослабить нарастающее, сводящее с ума давление.

Резкий вдох, хриплый звук из ее горла.

Орек замер.

Судьба, что я делаю? Она спала. Она доверяла ему и спала!

Так мягко, но так быстро, как только мог, Орек высвободился из объятий Сорчи. Все внутри него взбунтовалось, побуждая его остаться, посмотреть, как глубоко он сможет погрузиться в ее тепло, но он заставил себя встать с кровати и от нее.

Спотыкаясь, Орек пересек комнату и ухватился за каминную полку. Воздух здесь был не таким сладким, его носу не нравился привкус пепла. От нее недостаточно пахло. Он хотел…

Он сильно прижался головой к холодному, неумолимому камню, грудь тяжело вздымалась.

Черт возьми, он почти… трахнул ее!

Он терял всякий разум рядом с ней, отчаянно хотел просто сдаться.

Но она доверяла ему.

И он поклялся защищать ее даже от самого себя.

Сжав плечи и вытянув спину, Орек удерживал себя от возвращения в ту постель одним усилием воли. Он стиснул клыки борясь со своим разъяренным членом, насмехавшимся над ним, и встал на колени.

Хватит, прорычал он себе под нос. Хватит. Это путь, который ты выбрал — теперь ты должен идти по нему.

И, поскольку ему нужно было это услышать:

Она не хочет тебя. Твой клан не хотел. Твоя мать не хотела. Она тоже не хочет.

Это сделало свое дело. Наконец, все горячее отчаяние испарилось внутри него — так же, как и вся надежда и счастье. Правда могла сделать это, и прямо сейчас он нуждался в ней. Нуждался в

напоминании, что это было все, чем он когда-либо был или мог быть для нее.

Ему лучше к этому привыкнуть.

20

Сорча оторвала взгляд от огня, за которым ухаживала, снова задаваясь вопросом, куда подевался Орек. У них обоих были свои утренние дела, некоторые из которых требовали уединения среди деревьев и густого подлеска, но его не было целую вечность. Она уже зачерпнула ложкой его порцию каши и добавила орехи, которые он предпочитал, без фруктов. Ее собственная пустая и вымытая миска стояла рядом с его остывающим завтраком.

Возможно, она бы так не волновалась по этому поводу, если бы он забрал Дарраха, но в данный момент щенок пытался взобраться на ближайшее дерево, изображая из себя взрослого енота.

По правде говоря, она бы тоже так сильно не волновалась, если бы они не провели большую часть вчерашнего путешествия в напряженном молчании. Тишина дала ей время обдумать то, что произошло — или не произошло в гостинице.

Она вспомнила, как проснулась ночью оттого, что его рука легла ей на бедро и он притянул ее ближе. Тяжесть его руки и жар тела погрузили ее в самый глубокий сон, который у нее был с тех пор, как ее похитили из дома.

Когда она снова проснулась, то почувствовала, как он проводит руками по ее спине и бедрам. Это был восхитительный способ проснуться, и она замерла, чтобы посмотреть, что он сделает дальше. Когда он крепко обхватил ее зад и прижал к себе, она почувствовала, как твердый, горячий член прижался к ее животу.

Она была настолько поглощена волной чистой потребности, что не смогла ничего предпринять, прежде чем он вскочил с кровати, как обожженный. Внезапно похолодев после его ухода, Сорча смотрела сквозь ресницы, как он сидит на коленях у камина, собираясь с мыслями.

Он был там довольно долго, но Сорче все еще не хватало времени, чтобы унять боль. Что она должна была подумать? Что он хотел ее, но недостаточно?

Многие мужчины просыпались утром от стояка, возможно, он был в полусне и просто двигался инстинктивно.

Это не помогает мне почувствовать себя лучше, кисло подумала она. Сорча просто хотела какого-то знака, что какое бы притяжение ни было, это не только потому, что она была теплым женским телом.

Но, о Судьба, она не знала, хватит ли у нее сил продолжать в том же духе. Ее гордость не могла вынести так много.

Когда его плечи опустились, а лицо прижалось к стене, Сорча сморгнула слезы, смущение вытеснило все покалывающее удовольствие от его прикосновений. Она хотела, чтобы одеяла поглотили ее целиком, хотела никогда больше не вылезать из-под них.

Излишне говорить, что ни один из них не был разговорчив в тот день. Вчера вечером после ужина он надолго исчез и, по-видимому, снова сбежал.

Использует все шансы, чтобы быть подальше от меня, говорила больная, безжалостная часть ее разума.