Полынь: Стихотворения и поэмы

Друнина Юлия Владимировна

«Взять бы мне да и с места сняться…»

Взять бы мне да и с места сняться, Отдохнуть бы от суеты — Все мне тихие села снятся, Опрокинутые в пруды. И в звенящих овсах дорога, И поскрипыванье телег… Может, это смешно немного: О таком — в реактивный век? Пусть!.. А что здесь смешного, впрочем? Я хочу, чтоб меня в пути Окликали старухи: «Дочка, До Покровского как дойти?» Покрова. Петушки. Успенье… Для меня звуки этих слов — Словно музыка, словно пенье, Словно дух заливных лугов. А еще — словно дымный ветер, Плач детей, горизонт в огне: По рыдающим селам

этим Отступали мы на войне…

ГОСТЬЯ

Среди царственных пальм, на чужом берегу. Где в конце декабря солнце в полную силу, Появилась вдруг та, что живет на снегу: Елка — скромная дочка России. Стали капать, едва огляделась вокруг, Слезы — горькой смолою — к подножью: «Где я? Сколько здесь новых прекрасных подруг. Совершенно на нас непохожих…» Но не к пальмам, а к елочке люди пришли И одели пышней, чем царицу. Мне казалось — гудят для нее корабли Перед тем, как с причалом проститься. Потому что, куда б ни швырнуло судьбой, Где б по свету меня ни носило. Ничего нет желаннее встречи с тобой, Боль моя, мое сердце — Россия.

НА ПУТЯХ-ПЕРЕПУТЬЯХ

Снова тряского «газика» кузов, Гололед, холодок по спине. И опять комсомольская муза Возвратилась в ушанке ко мне. Не являлась в столичном уюте, А в далекой поездке опять На безвестных путях-перепутьях От меня не желает отстать. И опять по ее повеленью Вместе ночь мы проводим без сна — Я пишу на замерзших коленях Все, что мне надиктует она.

ПОСЕЛОК СМИРНЫХ

В лесу, на краю дороги, В лесу, на краю страны, Задумчивый, юный, строгий Стоит капитан Смирных. Змеится дороги лента, КамАЗы в лесхоз спешат. С гранитного постамента Не может сойти комбат. Но помнят доныне сопки Команду его — «Вперед!», Отчаянным и коротким Был бой за японский дот… Все той же дороги лента, И августа синий взгляд. Лишь сдвинуться с постамента Не может теперь комбат. Сквозь строй ветеранов-елок Он смотрит и смотрит вдаль — На тихий лесной поселок. Которому имя дал. Сахалин

СТЕПНОЙ КРЫМ

Есть особая грусть В этой древней земле — Там, где маки в пыли, Словно искры в золе, И где крокусов синие огоньки Не боятся еще человечьей руки. Вековая, степная, высокая грусть! Ничего не забыла великая Русь. О, шеломы курганов, Каски в ржавой пыли! — Здесь Мамая и Гитлера Орды прошли…

В ЛЕСУ

Там, где полынью пахнет горячо, Там, где прохладой тонко пахнет мята, Пульсировал безвестный родничок, От глаз туристов зарослями спрятан. И что ему судьба великих рек?— Пусть лакомится еж водою сладкой! …Давным-давно хороший человек Обнес источник каменною кладкой. Как маленький колодезь он стоял. Порой листок в нем, словно лодка, плавал. Он был так чист, так беззащитно мал, Вокруг него так буйствовали травы!.. Однажды, бросив важные дела И вырвавшись из городского плена, Я на родник случайно набрела И, чтоб напиться,

стала на колена. Мне родничок доверчивый был рад, И я была такому другу рада, Но чей-то вдруг почувствовала взгляд И вздрогнула от пристального взгляда. Сквозь воду, из прозрачной глубины, Как будто из галактики далекой, Огромны, выпуклы, удивлены, В меня уставились два странных ока. И тишина — натянутой струной. Я даже испугалась на мгновенье. То… лягушонок — худенький, смешной — Увидел в первый раз венец творенья! И вряд ли я забуду этот миг, Хоть ничего и не случилось вроде… Пульсирует ли нынче мой родник И жив ли мой растерянный уродик? Как жаль, что никогда я не пойму, С улыбкой встречу вспоминая эту, Какой же показалась я ему?— Должно быть, чудищем с другой планеты!

«Зима, зима нагрянет скоро…»

Зима, зима нагрянет скоро, Все чаще плачут небеса. Пошли на приступ мухоморы — Горит разбойная краса. С ножом — как тать! — под дождик мелкий Бреду на поиски опят. Свернувшись, в дуплах дремлют белки, Лисицы в норах сладко спят. Стал молчаливым бор отныне, И грусть разлита в тишине. Бреду одна в лесной пустыне, Кипенья лета жалко мне… Но вот другое обаянье Меня в другой берет полон. То обаянье увяданья — Осенний сон, осенний сон…

«Что ж, и мы, как все на свете, бренны…»

Что ж, и мы, как все на свете, бренны. По-солдатски нужно встретить смерть. Уходить с достоинством со сцены — Это тоже надобно уметь. Прожито немало — слава богу! Было плохо. Было хорошо. Выпьем же, товарищ, на дорогу, Наливай, ровесник, «посошок»!

ЧЕЛОВЕК

Человек всемогущ, словно бог, Вечно в поиске, вечно в движенье. Он боязнь высоты превозмог И планеты родной притяженье. До чего человек уязвим!— Балансирует вечно на грани: Каждый камень, нависший над ним, Может сдвинуться, грохнуться, грянуть. Человек изворотлив, как черт, Впрямь владеет он дьявольской силой — Улыбаясь, к немилой идет, Улыбаясь, уходит от милой. Как же слаб этот черт, этот бог! — Сколько раз от единого слова Стать несчастным мгновенно он мог И счастливым мог сделаться снова…

ДОБРОТА

Стираются лица и даты, Но все ж до последнего дня Мне помнить о тех, что когда-то Хоть чем-то согрели меня. Согрели своей плащ-палаткой, Иль тихим шутливым словцом, Иль чаем на столике шатком, Иль попросту добрым лицом. Как праздник, как счастье, как чудо Идет Доброта по земле. И я про нее не забуду, Хотя забываю о Зле.

СУЕТА

Сражаться насмерть с суетой. Не опускать пред нею знамя, С лукавой, ненасытной — той, Что разлучает нас с друзьями. Что славословит, льстит подчас: Президиум, вниманье зала. Что от стола уводит нас В те свадебные — генералы… Мой стол, мой бруствер! Только ты Меня обезопасить можешь От артналета суеты, Ее обстрелов и бомбежек…