Полынь: Стихотворения и поэмы

Друнина Юлия Владимировна

НА ЭСТРАДЕ

Аудитория требует юмора, Аудитория, в общем, права: Ну, для чего на эстраде угрюмые, Словно солдаты на марше, слова? И кувыркается бойкое слово, Рифмами, как бубенцами, звеня. Славлю искусство Олега Попова, Но понимаю все снова и снова: Это занятие не для меня… Требуют лирики. Лирика… С нею Тоже встречаться доводиться мне. Но говорить о любви я умею Только наедине. Наедине, мой читатель, с тобою, Под еле слышимый шелест страниц Просто делиться и счастьем, и болью, Сердцебиеньем, дрожаньем ресниц… Аудитория

жаждет сенсаций, А я их, признаться, боюсь, как огня. Ни громких романов, ни громких оваций Не было у меня. Но если меня бы расспрашивал Некто Чем я, как поэт, в своей жизни горда? — Ответила б: «Тем лишь, что ради эффекта Ни строчки не сделала никогда».

«Били молнии. Тучи вились…»

Били молнии. Тучи вились. Было всякое на веку. Жизнь летит, как горящий «виллис» По гремящему большаку. Наши критики — наши судьбы: Вознести и распять вольны. Но у нас есть суровей судьи — Не вернувшиеся с войны. Школьник, павший под Сталинградом, Мальчик, рухнувший у Карпат, Взглядом юности — строгим взглядом На поэтов седых глядят.

ПОД СВОДАМИ ДУШИ ТВОЕЙ ВЫСОКОЙ…

(Поэма)

Памяти Сергея Орлова

* * *

Я в этот храм вступила ненароком, Мне попросту в дороге повезло. Под сводами души твоей высокой Торжественно мне было и светло. Сквозь суету, сквозь горести, сквозь годы — Твой опаленный, твой прекрасный лик… Но нерушимые качнулись своды И рухнули в один ничтожный миг…

* * *

Ты умер, как жил — на бегу, на лету… С портфелем в руке, с сигаретой во рту. Наверно, в последнем секундном аду Увидел себя в сорок третьем году — В пылающем танке, в ревущем огне — И, падая, понял: убит на войне.

* * *

Кто-то тихо шептал твое имя. Кто-то выдохнул: «Значит, судьба…» Холод лба под губами моими, Смертный холод высокого лба. Я не верю ни в черта, ни в бога, Но о чуде молилась в тот час… Что ж ты сделал, Сережа, Серега, — Самый смелый и добрый из нас? Как ты дал себя смерти осилить, До зимы далеко не дойдя?.. Провожала солдата Россия Ледяными слезами дождя. Осень шла в наступление люто — Вот-вот бросит на кладбище снег… От прощального грома салюта Лишь не вздрогнул один человек…

* * *

Нет, я никак поверить не могу, Что ты на том — нездешнем берегу, Куда слова мои не долетят, И даже матери молящий взгляд, И даже вскрик отчаянный жены Теперь к тебе пробиться не вольны. А я все так же, так же, видит бог, Хватаю трубку, услыхав звонок,— Как будто бы из черной пустоты Вдруг позвонить на Землю можешь ты…

* * *

Что же делать? Чем дальше, чем горше. Я смириться с бедой не могу, Ты — внезапною судорогой в горле, Ты — сверлящею болью в мозгу. Ночь. Костер нашей дружбы потушен. Я одна в темном лесе опять. Для того лишь нашла твою душу, Чтоб навеки ее потерять… Без костра в темном лесе мне страшно, Вот-вот

хлынет лавина огня — Словно танка враждебного башня, Притаившись, глядит на меня…

* * *

Плечи гор плотно-плотно туман закутал. Здесь бродил ты лишь год назад… Хорошо, что тебя провожали салютом, — Ты был прежде всего Солдат. Море хмуро, вода отливает сталью, Тих рассеянный странный свет… Хорошо, что над гробом стихи читали, — Ты был прежде всего Поэт. Ах, как Времени быстро мелькают спицы, Как безжалостно мчится век!.. Хорошо, что так много пришло проститься, Ты был прежде всего Человек.

* * *

На Вологодчине есть улицы Орлова, Со стапелей там сходит теплоход «Сергей Орлов». Звучит поэта слово… Вот только в дверь мне он не звякнет снова И, пряча в бороду улыбку, не войдет. Уже не станем с ним до хрипа спорить, Читать стихи, глушить (не только!) чай. Один лишь раз друзьям принес он горе — Убил своим уходом невзначай.

* * *

Загрустив однажды почему-то, «Есть ли дружба?»— ты меня спросил. Эх, Сергей! Когда б хоть на минуту Выходили люди из могил! Ты забыл бы о любой обиде, Ты б ничьей не вспоминал вины, Потому что с нежностью б увидел, Как тебе товарищи верны.

* * *

Навек застыл над Белозерском тот, Кто мальчиком, в тяжелую годину Вел свой пылающий КВ на дот, С горящим танком слившись воедино. А мне терзаться, в памяти храня, Как трудно жизнь он «на гражданке» прожил. Не станет памятником для меня Застенчивый, краснеющий Сережа.

* * *

Душный полдень. Рычит грузовик разъяренно. А солдаты веселую песню поют. Тесно мальчикам в кузове, как в обойме патронам… Показалось — Сергей, показалось — он тут. В чудеса я не верю, к несчастью… Но все же, Замерев, с колотящимся сердцем стою: Полыхнул голубыми глазами Сережа И умчался в армейскую юность свою. Тот же чуб, тот же лоб, тот же взгляд у солдата — Как патрон на патрон, на тебя он похож. …Ты не встретишь, Сергей, юбилейную дату, И к столу, где товарищи, не подойдешь. Мы хороним друзей, нас осталось немного, Но деремся еще на переднем краю… Полыхнул голубыми глазами Серега И умчался в армейскую юность свою.

* * *

Догоняет война тех, кто мне всех дороже. И напрасно я другу кричу «Борись!» С пулей в сердце на землю упал Сережа, И с тяжелым раненьем лежит Борис [2] . Поколенье уходит опять. Рановато… Обрывается вновь за струною струна. Что поделаешь, если только отпуск солдатам, Только длительный отпуск дала Война?

* * *

Снова жизнь — снова цепь атак. Пред тобой в долгу навсегда. Я верна нашей дружбе так, Как орбите своей звезда. По тебе свой равняю шаг И любую свою строку, Ты мне нужен, как нужен стяг, Чтоб остаться полком полку.

2

Слуцкий.