Помощница лорда-архивариуса
Шрифт:
Когда поведала о ящиках в виварии и голосах неизвестных людей, он крякнул и выругался вполголоса. Я разобрала две фразы: «беспечный старый олух» и «наглые бездельники». Джаспер был раздосадован, но не удивлен, из чего я сделала вывод, что о проделках Убийц магии в собственном доме он знал.
Когда рассказывала о дереве и том, что пережила в подвале и в своих странных снах, он на миг прикрыл лицо ладонью и отчетливо скрипнул зубами. Когда закончила, Джаспер произнес преувеличенно спокойно:
– Ты знала, когда диплуры защищают гнездо, они смелеют настолько, что могут разорвать
– Нет, господин Дрейкорн.
– Помнишь, я говорил, что дерево Ирминсул может быть опасно?
– Да, господин Дрейкорн. Но я узнала это от вас лишь после того, как...
– Ты видела мою парадную флотскую форму? К ней прилагается отличный ремень из толстой телячьей кожи.
– Что? – растерялась я.
Джаспер рявкнул:
– Хочу выпороть тебя, чтобы неделю сидеть не могла и навсегда забыла, как лезть, куда не следует!
Я возмутилась.
– Не перегибайте палку, господин Дрейкорн. Ничего страшного не произошло. Зато теперь у нас есть ключ!
Он промолчал и пошел к лазу, что-то бормоча. Я различила несколько ругательств, которые, как я подозревала, относились ко мне. Когда поднялись в мастерскую, он в сердцах произнес:
– Беру свои слова обратно. Оказывается, в то утро после нашей встречи я на редкость хорошо соображал. Незрелое существо с непредсказуемым поведением. Точнее подметить нельзя.
Я сильно обиделась и насупилась. Джаспер вздохнул и принялся отряхивать древесную труху и землю, которая осталась на моих волосах и одежде после путешествия по узкому лазу. Я покорно стояла, опустив голову, пока его ладони небрежно скользили по моему телу, и вздрогнула, когда они крепко сжали мои плечи. Джаспер примирительно проговорил:
– Прости. Последние недели я беспокоюсь о тебе постоянно. Когда ты не рядом, каждую минуту думаю, что ты делаешь в этот момент и не навлекла ли на себя новую беду. Ты умудряешься находить опасность на свою голову везде. Сколько раз ты могла пострадать из-за своего любопытства и безрассудства! Обещай, что никогда в жизни не будешь действовать наобум, не посоветовавшись со мной.
Его голос был полон сожаления и тревоги. Я воспрянула духом: уже дважды он просил у меня прощения за один день.
– Обещаю, – легко согласилась я.
Джаспер уже шел к выходу; ликуя, я поспешила следом.
Ключ легко вошел в скважину, после одного оборота замок щелкнул. Джаспер открыл дверь и нетерпеливо заглянул в скрывающийся за ней мрак.
– Пойду туда один. Жди здесь.
Я фыркнула, взяла со стола фонарь и решительно двинулась к проходу. Джаспер нагнал меня и отобрал фонарь.
– Как понимаю, ты останешься, только если тебя привязать. Впрочем, это вряд ли поможет: полагаю, ты освободишься от пут так же легко, как и от кандалов. Хорошо. Идем.
За дверью скрывалась узкая лестница вниз. Она казалась бесконечной. Поначалу я считала покосившиеся ступени, затем сбилась. Джаспер шел впереди, пригнув голову. Мы спустились намного ниже подвала с корнями дерева Ирминсул, а лестница не кончалась.
Наконец, последняя неустойчивая ступенька чавкнула под ногами, и мы попали в низкий зал. Холодная тьма затянула, как черная болотная жижа. И дух здесь стоял торфяной,
– Удивительно, здесь даже осталось масло. Две сотни лет!
Джаспер достал зажигалку и подпалил фитили. Масло затрещало, повалил едкий дым. Плеснули неяркие блики, заставили черные тени подернуться оранжевой рябью, отпрянуть и заплясать в углах. Щеки коснулся призрачный ком паутины, я чуть не взвизгнула.
– Выходит, это и есть тот самый древний ритуальный зал, в котором прятались от вигилантов церкви Благого Света чернокнижники домагической эпохи, чтобы проводить ритуалы, – решил Джаспер. – Именно здесь инквизитор Аурелиус тесно познакомился с демоном Арбателем. Странное чувство – я десятый Дрейкорн, который владеет этим домом, и внезапно узнаю, что ни я, ни мои предки не знали и половины его секретов. Посмотри, там, на алтаре – что это?
На пыльной каменной поверхности в окружении костей жертвенных петухов и неряшливых кучек черных перьев лежали несколько листов бумаги, скрученных в тугую трубку и перевязанных кожаным шнурком. Джаспер нетерпеливо сорвал шнур, развернул бумагу и посветил фонарем.
– Последние страницы дневника. Мы их нашли. Скорее наверх. От этого подземелья у меня мурашки по коже.
Подъем занял немало времени. Когда мы, задыхаясь и щурясь, вышли в каморку, Джаспер тщательно замкнул дверь и задвинул часть стены с часами на место.
– Идем в мой кабинет, – приказал он.
Я со вздохом оглядела себя и попросила:
– Хотелось бы сначала умыться и переодеться, если позволите. Да и вам не помешало бы – посмотрите на свой костюм. Плесень, труха… а на щеке у вас сажа.
– А у тебя в волосах паутина и мертвый паук. Поиск тайн по подвалам – грязное дело. Постарайся не задерживаться.
Мог бы и не подгонять – хоть я устала, но управилась быстро: наскоро умылась, переоделась и поспешила в башню.
После сырых подвалов приятно было вернуться в теплый кабинет с его старинной мебелью и благородными витражами. За окном сгустились сумерки, тихо гудели желтые калильные лампы в медных оправах. Стены были словно вытканы узором теней, которые отбрасывали ветви заточенного в камень дерева.
Джаспер был наверху; я прошлась вдоль полок с позолоченными корешками книг, рассеянно взяла в руки и покрутила тяжелый медный компас. На душе было неспокойно.
Раздались шаги, спиральная лестница задрожала. Появился Джаспер, застегивая на ходу ворот рубашки. Кивнул мне и прошел к узкому антикварному шкафу у окна.
– Ну и денек выдался, – пожаловался он, открывая резную дверцу и доставая бутылку темного стекла. – Непростой, но важный. Завершился многомесячный поиск дневника инквизитора. Следует это отпраздновать. Откроем бутылку фаракийского. Заодно помянем несчастную Крессиду, да примет ее Свет.