Попробуй меня
Шрифт:
Когда она допила свое кофе, из стаканчика тут же выпал маленький сверточек, буквально с мизинец. Точно такой же я обнаружил на дне своего стакана.
С интересом достав его, я принялся читать вслух интересное послание.
«Рождество приближается! «Пекарня у Бонни» поздравляет вас с наступающими праздниками, и искренне желает, чтобы все ваши мечты исполнились! Просто напишите свое желание на обороте и запечатайте в конвертик. Все исполнится!»
Глаза Дейвидсон загорелись, и я в миллионный раз спутал ее с ребенком.
Она тут же достала ручку
Это было одно слово. Прочитать свое имя не составило великого труда. Черная ручка выводило знакомые буквы в непрерывном, плавном ритме.
Это было желание, полное нежности, романтики, влюбленности, красоты и теплоты.
Клянусь, в этот момент мое сердце сделало тройное сальто.
Ну а затем все по шаблону.
Это случилось само.
Это должно было случиться.
Мы вернулись поздно, буквально с порога налетев друг на друга. Поглощая каждую деталь, срывая одежду, не думая ни о чем. Я видел в ней свои идеалы, вдыхал ее тело, прикасался руками к каждой клеточке, боясь пропустить хоть одну. Я желал видеть ее улыбку и слышать восхищенные стоны.
Я вдыхал запах топленого молока вперемешку с лесной ягодой, я чертил дорожки по ее сладкой коже.
Я входил в нее так свободно, словно находился в пространстве; я целовал ее запястья и кусал мягкую шею.
Я проводил рукой по еле заметным шрамам, я шептал что-то невнятное над каждым порезом. Я спутывал ее волосы и зарывался в ее кудри.
Я был с ней.
Я дышал ею.
А затем срывает башню до гребаного предела. Еще, и еще, и еще, и воздух жарок, и еще, моё, везде, на ощупь, на вкус, жадными руками, еще, глубже, моё, везде, воздух, Рикка, и пахнет сладким, и на губах она, и еще, еще, глубже, сильнее, все вокруг, влажно, горячо, темно, невыразимо, и воздух криком, и еще, еще, ближе, ближе, дышать, двигаться, и она, она, она, сильнее, горячее, мое, еще, держать, прижимать, ласкать, все, все вокруг, и Дейвидсон, и воздух, и смятые простыни, все едино, все окружает, проваливается внутрь, все мое, хочу, хочу, люблю, бессвязный шепот, и темнота, и она, ближе, еще, глубже, сильнее, мое, воздух, крик, шепот, она, она, она...
Она.
Отчетливее всего я запомнил этот раз, наверно потому что еще тогда подсознательно чувствовал, что он будет последним.
========== Глава 26. ==========
Просто помните, если все плохо кончается - значит это еще не конец. Далеко не конец.
Шел непрекращающийся снегопад, неведомо-большими хлопьями опускаясь на влажную землю после растаявшего снега. После яростной вспышки яркой молнии (которая была крайне характерна для Дублина в зимнее время), я обреченно вздохнула, прикоснулась указательным пальцем к запотевшему стеклу и мельком взглянула на посеревшее небо. Верхушки деревьев с дикостью раскачивались во все стороны, практически ломаясь от пронизывающего ветра. Внутри было слишком пусто. Губы сохли после ежесекундного покусывания, а в горле скребло так, точно напрашивалась ангина.
Я
Пронизывающий до кончиков пальцев взгляд больно прожигал спину. Не помогало даже то, что я прислонилась лбом к ледяному окну, стараясь унять эту до дрожи проникновенную боль.
Но нет.
Не помогало ничего.
Через одно мгновение боль стала нестерпимой; она остро резала в глаза и отчетливо отдавала в солнечное сплетение. Казалось, у меня начинало биться второе сердце.
Я медленно повернула голову, а затем развернулась полностью. Темные волосы крупными прядями рассыпались по плечам, и я, черт возьми, не на секунду не удивилась от увиденного - лишь затаила дыхание и на секунду забыла, как дышать.
Что-то случилось? – спросила я деловым тоном, резко вскинув подбородком.
На лице Гарри не было ни усмешки, ни улыбки, ни радости, ни сожаления. На лице Гарри было ни много, ни мало – абсолютно ничего.
В его глазах полоснула яркая полоса, легко можно было догадаться, что этот вопрос поставил его в тупик. Этот вопрос был одним из тех, после которых он не привык молчать и сидеть на месте. Просто рвать жесткой хваткой, не иначе.
Не удивляйтесь.
Это ведь его самый ненавистный вопрос.
Но в эту же минуту на губах образовалась ледяная улыбка. Тонкие уголки губ дрогнули, на шее еще пуще прежнего принялась колотить ярко-синяя жилка.
Разумеется, он подумал - это же Дейвидсон.
Как ее разорвать?
Она же такая хрупкая.
Немного понравился рисунок на твоей футболке сзади. – наконец, прокашлявшись, произнес он и вновь схватил в руку погрызанный на кончике карандаш. – Яркий принт.
Я закрыла глаза. Опустить верхнее веко на нижнее – что может быть проще, тем более когда ты устала?
Однако для меня это оказалось смертельной казнью. В глазах, точно поперек обоих век стояло лезвие. Резало напрочь, не давая даже задержать сомкнутые ресницы на мгновение.
Я резко распахнула глаза, несмотря на боль, и тут же нахмурилась. Гарри смотрел в упор, задерживая ядовитый взгляд строго мне в глаза.
Ты заболеваешь, Гарри. Моя футболка чисто-белая, без единого пятнышка. – разочарованно выдохнула я и трясущимися руками заправила выпавший локон за ухо, разворачиваясь вновь к окну.
А снег все сыпал, словно из ведра. Крупные хлопья напоминают опадающие поздней осенью листья, словно подсказывая, утверждая – вот оно, приближение. Приближение того самого долгожданного, но еще даже не начавшегося конца.
Дейвидсон? – хриплый, осипший голос. Тяжело оседает в легкие в тот момент, когда проникает до моих ушей.
Что, Гарри. – это даже не вопрос. Просто утверждение. Безразличное и холодное.
Обними меня?
Я выдыхаю воздух губами, отпечаток моего дыхания ввиде небольшой окружности остается на запотевшем стекле.