Портрет Ласточки

Романов Константин Константинович

– В этом журнале не записывают информацию о том, что вывозится из академии, если был факт привоза.

– Только если не поступает прямой приказ архимага, – издевательски поклонился Жерацир, расправив руки и коснувшись каменным осколком свисающую с потолка лиану.

За плечом помешанного, когда он выпрямился, показалась парящаяся ласточка. Кажется, он, увлечённый потенциальными помощниками, даже не слышал шелеста маленьких крылышек. Овроллия и её фамильяр поняли друг друга без слов, и птица, приняв невидимость и нематериальность, исчезла из оранжереи.

–

Какое прелестное создание, – прервал молчание профессор, оглядывая девушку. – В самый раз для здешнего сада...

Илес дёрнул подругу за рукав, та приготовилась нанести удар и начала пятиться назад вместе с соратником. Во взгляд Жерацира, казалось, вернулась та искра безумия, которую удалось прогнать на какое-то время.

– Мой сад – лаборатория и оттачивание чар на манекенах и големах, – проговорила Ови.

– Я не о вашей прелестной фигуре, а о крохотной птице со светящимся животом. Вы, кажется, хотели забрать моё сокровище? Может, устроим обмен? Птица в обмен на стёклышки?

– Птица не продаётся, – с недовольством выпалила чародейка, упёршись спиной в рослый куст. Илес сбоку окинул её взором и что-то нечленораздельно сказал про себя. – Эта птица – моя выпускная работа, её я заберу с собой из стен Белопергаментной.

– Я вспомнил, что вы приходили ко мне три месяца назад с архимагом. Пусть он скрывал лицо под шарфом, но с тростью в стенах академии ходит только он. Архимаг говорил, что вы хотите остаться здесь.

– Впервые вижу вас, – Овроллия свободной рукой начала сыпать искры из руки. Она была готова к бою. – Зачем архимаг приходил к вам?

– Проверял, всё ли в порядке со мной. Ему стыдно, очень стыдно за то, что он сделал со старым другом. За пролитые слёзы из-за проклятого клинка. Три взрослых мужчины и одна девочка плакали, но каждый о своём. Мужчин связывала любовь, долг и дружба, а девочка желала найти себя здесь.

– Никогда я не видела вас, даже в девичьи годы, – помотала головой девушка и увидела свою птицу, влетевшую через открытое стекло. – Ласточка!

Птица, понимая, что нет смысла прятаться, приземлилась на плечо хозяйки и прощебетала:

– Профессор не лжёт. Клинок прибыл в академию в самый обед, а покинул стены до наступления ужина. Всё произошло в один день, двадцать первого июля, триста пятьдесят девятый год. Эта заметка действительно внесена в отдельную графу.

– Несколько часов... – констатировала Ови. – Ваш друг хотел использовать клинок для чего-то, но затем передумал? Или... ему хватило тех нескольких часов?

– Но никакого убийства не произошло в то время, – заметил Илес. – Зачем же нужно было оружие?

– Я дал ему слово, что унесу его секрет в могилу, – без улыбки, вновь вернув контроль над рассудком, сказал Жерацир. – Его трагедия личная, не касается вас, мои милые ассистенты. Из-за сокрытия этой тайны архимаг прекратил общение со мной, подверг одного из верных своих друзей опале.

– Должно быть что-то ещё, кроме птицы, – заявила после недолгого молчания волшебница. – Что бы вы хотели за осколок и... за свою помощь с поисками клинка?

Он бросил каменный осколок

на меховую накидку, разогнав спящих клопов, и начал ходить взад-вперёд, закинув руки, словно придворный слуга в каком-нибудь дворце. Затем, будто на него снизошло озарение, он упал на пол и стал ходить туда-сюда уже на четвереньках.

– Плотоядное растение! – осенило помешанного. – Подождите, я сейчас вернусь!

Профессор схватил осколок, вложил в карман рваной мантии и на четвереньках убежал куда-то в глубину оранжереи. Друзья проводили его полными недоумения взглядами, и лишь птица пропела:

– Один удар в самое темя, и его мучения закончатся. У меня острый клюв, хозяйка.

– Нет! – обозлилась Овроллия. – Никакой крови! Есть закон! Кто бы ни совершил преступление, пусть им занимаются юстициары!

В глубине постройки раздался истерический смех. Жерацир скоро вернулся и, вновь поднявшись на ноги, похлопал в ладоши, сказав:

– О-хо-хо, инструменты вам всё же понадобятся! Понимаете, там, в сердце моего дома, завёлся гад – паразит из далёкой страны, кажется, завезённый сюда архимагом мне в наказание. Я вовремя не уничтожил его, и он вырос за несколько месяцев в полутораметрового монстра. С каждым месяц эта тварь будет становиться всё больше и больше, а мой дом не уместит двух гениев!

– Что-то я не понял... – почесался Илес.

– Покажите нам его, профессор, – догадалась Ови о задумке одичалого.

Он провёл их в другой конец оранжереи, где, в окружении гнилых и высушенных листьев, на расчищенной полянке красовался уродливый цветок наподобие мухоловки с безглазой головой, состоящей из двух челюстей с напоминающими зубы отростками. В самой голове покоился вожделенный осколок, и его неровные грани мешали растению выплюнуть его.

Птица без команды хозяйки бросилась на противника и начала истошно заклёвывать хищника. Стебель изогнулся змеёй, голова закружилась на месте и стала наносить хватающие удары. Захлопывался капкан моментально, однако открывались створки гораздо медленнее, и ласточка наносила гораздо больше ударов.

– Давай, прибей чудовище! – воодушевился Илес.

Осколок в пасти дёрнулся, по внутренней полости потекла зелёная жидкость. Однако в очередной раз, когда птица отлетела в сторону и с разгона врезалась во врага, тот вновь раскрыл зубастые створки и запер фамильяра в своей клетке. Послышалось истеричное щебетание, и Овроллия, охваченная страхом, осознала, что её иллюзия умеет чувствовать даже боль.

– Не поддаётся! Сильная дрянь! – прорычал профессор.

– Сделай что-нибудь, ей больно! – пробудил девушку полурослик.

Она прочитала про себя заклятье, и птица, пытавшаяся вырваться из ловушки, растворилась в пыльцу. Растение подёргалось, будто ища очередного противника, и вновь обнажило пасть, показав противникам осколок. В оранжерее наступила тишина.

– Как... ты призовёшь её?.. – прервал молчание Илес.

Чародейка не сразу, но прочла заклятье. В её ладони возник вихрь, который, однако, почти сразу же растворился в пыльцу, осевшую на руке крохотными снежинками.