Портрет Ласточки
Шрифт:
– Люрция, – отвечал тот, положив голову прямо и взглянув в потолок. – Она подарила моему другу величайшее сокровище, которое превозносит всякий исследователь. Она подарила ему свою искреннюю любовь. После смерти Люрции мой друг берёг память о ней, словно цветок, взращивая его в оранжерее на суровом севере. Эта любовь, любовь между двумя преданными сердцами, была прекраснейшей из всех, и ваши, южные менестрели, должны воспевать её в балладах и ставить в пример своим дворянам. Так выглядит чистая любовь. Без капризов, интриг и лжи. Только смех, правда, слёзы
– Вы сказали... память? – уточнила девушка.
– О да... Правда заставила моего друга потерять всё, после чего он умер и не возродился, оставшись с опустошённым сердцем, омытым собственными слезами. Тогда его новое творение не смогло заменить утерянную навсегда любовь. Память об этом он и хранит по сей день.
– Одни загадки... Люрция, вам знакомо это имя? – спросила Овроллия у старшины. Та отвечала:
– Нет, хотя признаюсь, что поимённо всех членов семей здешних профессоров я не знаю. Боюсь, даже картотека академии не подскажет нам, поскольку подобная информация не относится к учебной деятельности.
– Проклятье! – выругалась Ови и сразу же словила два холодных взгляда, обращённых к ней из-под масок в конце зала. – Профессор Жерацир, вам следует принимать эти лекарства! Не заставляйте нас применять насилие!
Юстициары префектуры чуть отстранились назад, будто поверили в фальшивую игру фальшивой целительницы.
– Прощения, нессир, – поклонилась Ласточка профессору, – но почему ваш друг заказывал клинок? Ради чего вы сберегли секрет перед ректором?
– Он... хотел совершить самоубийство, – признался больной. – По долгу службы мой друг позабыл боевую магию, но всю магию сберёг в собственной голове, – правой рукой, изуродованной когтями, Жерацир демонстративно прикоснулся к своему лбу. – А вешаться где-либо он не желал, потому что не хотел нарушать порядок. Клинок – вне законов академии. Не подчиняется им.
Овроллия переглянулась с Лёдериц. Только сейчас удалось заметить, что старшина незаметно ведёт конспект в своей записной книжке. Девушка продолжала:
– Но самоубийство не произошло... по какой причине?
– Тебе действительно интересно, милая ассистентка?.. – поинтересовался Жерацир. Она кивнула, и старец продолжал: – Тогда, когда мы беседовали с ним под галереей, а большая часть студентов разъехались по родным поселениям, он увидел тебя, одну из немногих, кто оставался в академии летом. Ты напомнила ему его угасшую любовь, дело всей его жизни, в которое он вложил самого себя.
– Значит, я похожа на его жену... – прошептала Ови.
Наступило молчание. Лёдериц, выдерживая спрятанные за масками тяжёлые взгляды двух юстициаров префектуры, продолжала вести свои записи. Молодая волшебница думала, размышляла, сопоставляла факты. В любом случае клинок покинул стены академии, и сошедший с ума из-за погибшей жены профессор не мог быть связан с убийством, произошедшим почти год спустя. Однако она представила, будто действительно является близкой кому-то из стен академии. Попыталась вспомнить, с кем из преподавателей общалась лучше всего. Первым подозрение пало на самого наставника Кенциля, затем в голове пришлось перечислить с десяток профессоров,
Внезапно на девушку снизошло озарение, она достала из закромов памяти ещё один факт:
– Профессор Жерацир, вы говорили при первой нашей встрече, что три месяца назад у вас был архимаг со мной. Подскажите, как я выглядела? Я скрывала лицо под капюшоном? Нижняя часть моего лица обладала... неестественным цветом, будто я покрыла его серебряной краской? При этом наверняка я молчала, верно?
– Помню, будто это было вчера, – кивнул мастер алхимии, всё так же упираясь затылком в подушку. – Но ты плакала, потому я и сказал, что из-за клинка было пролито много слёз.
– Вот и разгадка... Клинок и появление девы-ассасина связаны. В этой загадке не хватает недостающего звена. Одна шестерёнка, и механизм заработает в полную силу.
Жерацир внезапно поднялся, смахнул с себя одеяло, оставшись в длинной белой рубахе. В его глазах показались слёзы, и он прошептал уже не только осознанно, но будто желая прекратить душевные терзания:
– Мне надоело лгать. Лгать самому себе. У архимага, когда он посещал меня три месяца назад с той плачущей девушкой, не было родимого пятна на лбу. Однако я узнал его голос. Вы не причините вреда моему другу, если найдёте его?
– Нет, – солгала девушка сразу. – Мы хотим поговорить с ним.
– Помимо клинка в тот день он заказал кузнеца с завода города Бласимэр. Это последняя моя подсказка, юная ассистентка.
– Милостивая богиня Вари... – прошептала она. – Ваш друг... ваш друг...
– Клинок нельзя выковать на территории академии, – вступила в разговор Лёдериц. – Здесь просто не хватит оборудования. Не смог ведь кузнец привести с собой...
– В академии нет оборудования, но под толщей земли покоятся руины старой академии, – осенило Овроллию. – Значит, та мозаика – это не карта... Ключ. Ключ от потайной двери. Но как открыть её?..
– Оставьте меня наедине с моими мыслями, что когда-то здесь было хорошо, – прошептал Жерацир. – Прошу, милая ассистентка и её суровая и прекрасного взора мать.
Старшина юстициаров спрятала дневник во внутреннем кармане мантии и направилась к выходу. Ови и Илес, попрощавшись с братом и помощником главной целительницы, – за ней. Внизу они присоединились к Кирицасу и вышли во двор. В академии начиналась суета – по двору бегали несколько отрядов юстициаров префектуры, будто бы они искали кого-то. Овроллия накинула белый капюшон мантии целителя на голову и сказала Лёдериц:
– Мне с моим другом нужно попасть в башню канцлера. Мессира, вы проведёте нас, пока и эту башню не взяли под контроль люди верховного юстициара? Ещё мне бы хотелось раздобыть свою птицу, я оставила её в клетке у спального места.
– Я принесу её, – твёрдо заявила старшина. – Башня находится на северо-востоке академии? – Ови кивнула. – Начинайте без меня. Кирицас, охраняй их.
Ледяная дева, оглядывая снующих по двору юстициаров, направилась в сторону спального корпуса студентов. Остальные – в противоположный конец академии, петляя очищенными от снега аллеями и стараясь избегать людей коннерата.