Портрет Ласточки
Шрифт:
– Не могу... Пальцы чем-то смазали, сухожилиям всё ещё больно, когда сгибаю...
Друг молчаливо подошёл к клину и, спокойно дотягиваясь рукой, повернул его. Овроллия убрала притворство со своего лица и укоризненно взглянула на спутника. Он сказал:
– Мне никогда не побороть страх, любезная подруга...
Вдвоём они прошли в зал-лабораторию. Ничего не поменялось здесь с той поры, как девушка потеряла сознание. Внезапно, со стороны обесцветившегося века назад фиолетового гобелена, послышалось трепыхание крылышек. Ласточка выглядела абсолютно целой, хотя перья её живота
– Вернулась, хозяйка, – прощебетала пернатая. – Я изучаю бумаги безумца. Юстициары оставили здесь столько всего, что...
– Ответь мне, кто ты, – спокойно произнесла Овроллия, скрестив руки на груди. – Пусть Илес также будет в курсе.
Полурослик взял один из подсвечников люстры и принялся копаться в груде металла, под которыми узнавались полы рваной мантии и погасшие кристаллы.
– Когда я создавала тебя, то вложила часть своих мыслей, – продолжала чародейка. – Но я ощущала в тебе жизнь во время похода за границу... В тебе нет моего сознания. Возможно, раньше и было, но сейчас – кто-то другой обитает в этом иллюзорном тельце.
Ласточка села на пол и снизу вверх взглянула на хозяйку. Она уже не удивлялась осмысленному взгляду двух чёрных пуговиц.
– Я не осознаю себя, лишь понимаю, что нахожусь в чужом теле, – пропела та. – Мне знакомы память и чувства этого создания, но ум принадлежит только мне. Первое, что я помню, – это... грузное тело, на котором сидела.
– Ты поглотила душу стражника Борворка, – удивилась Овроллия. – И он не осознаёт, что раньше был человеком. Две частицы двух разных людей живут внутри одного крохотного тела, которое даже не обладает настоящей материей, а является осязаемым фантомом. Моё заклятье вышло из-под контроля...
Полурослик бросил железяку, взял птицу в одной руку и погладил её. Обернувшись к подруге, сказал:
– Не верю, что здесь смешались два существа. Хрупкая девушка и пухлый зрелый чародей.
– Это... полностью перечёркивает мои исследования... – Ови взяла птицу в руку и сразу же вернула Илесу. – Два разума, заключённые в одном теле... Требуются долгие исследования, но ни один здравомыслящий человек не отдаст какое-то разумное существо мне. Разум людей, осквернённых дурными помыслами, исключён. Значит, то, что произошло, – совпадение, а не результат долгих исследований... Я твёрдо решила, Илес. Надеюсь, ты будешь на моём выпуске и услышишь, что я скажу.
– Конечно, буду! – оживился он. – И Рибеса возьму! Но, любезная...
– Нужно заканчивать этот день. Прости, ласточка, за то, что случилось. Ты могла бы прожить человеческую жизнь, не осознавая себя. А вынуждена прислуживать взбалмошной чародейке.
Пернатая опустила голову, будто расстраиваясь словами хозяйки. Овроллия, как создательница, желала отпустить память об ушедшем, до чего не дошёл мастер Алериц.
Девушка прошла в центральную комнату, где за массивной ширмой увидела несколько коридоров и рукотворную сборочную платформу. На ней красовался стальной единорог в натуральный рост, и первой мыслью Ови было то, что такая махина бы не смогла выбраться из подземелья через узкие проходы. Голова голема, как и поведала
– Самые талантливые люди зачастую становятся жертвами собственной гениальности... – произнесла чародейка.
– Слишком пристально смотришь на эту штуку, – пропела ласточка, на что хозяйка безукоризненно сказала:
– Ревнуешь?
Вскоре Овроллия обнаружила среди груды инструментов в одной из выемок заветную Диадему знаний. При взгляде на сапфир в золотой вставке Ови не чувствовала ничего. Только пустота, накатившая на неё ледяным потоком, пожелала смыть юный чародейский разум за борт с чужого корабля.
– Тут есть ещё один, если тебе интересно, – прощебетала птица, сидя на одном из каменных постаментов. Илес подошёл к ней и, порывшись в вещах Алерица, достал другой сапфир, чьи грани опутывала магия. Пернатая продолжала: – Он ненастоящий, симулякр, как всё в этом месте. Но аура магии у него сильная.
– Значит, всё сходится, – прошептала девушка. – Алерицу не было смысла отдавать сапфир своему компаньону. Он сам отправился к границе и... Ох, Илес, у тебя цепкие руки, поищи какой-нибудь инструмент, чтобы выковырять камень... Ласточка, у тебя будет особое задание, когда мы попадём в кабинет одного человека, ты сделаешь следующее...
Глава 7.2 Когда начинаются грозы
Напротив резной двери, украшенной орнаментом в виде двуликой маски, стояли двое. Овроллия не замечала проходящих мимо школяров и преподавателей, а Илес потаптывался на месте, ожидая решения подруги. Она чувствовала, будто защита выпускной работы будет ничем по сравнению с разговором, который ожидал её и был решающим в этих стенах. О содержании беседы Ови могла только догадываться, вспоминая слова архимага, но подтверждение этой догадки находилось только за дверью в символах префектуры.
– Ты уверен, что не пойдёшь со мной? – спросила чародейка. – Я бы хотела, чтобы все полурослики академии знали о здешних порядках.
– Мне кажется, если вас будет двое, то этот человек разговорится... не станет лукавить в отличие от меня. Ох, мы с тобой долго стоим и думаем, смотри, кто идёт.
В дальнем конце коридора показались две фигуры под стать друг другу – огромная медведица Альцира и среднего телосложения, щуплый по сравнению с ней Паристо, звенящий тростью. Овроллия понимала, что поставить точку в расследовании должна она, потому подошла к двери и, постучав и получив разрешение, вошла.
Ницеар работал с бумагами, которых у него было на одном только столе столько, что мог бы позавидовать канцлер. Чиновник от префектуры окинул взглядом исподлобья вошедшую чародейку и кивком призвал сесть у стола.
– Догадываюсь, зачем вы здесь, Овроллия, – обратился он к бумагам, почесав пером ожог на левой руке. – Полагаю, вам нужны объяснения касательно произошедших событий и того, как префектура отреагировала на них?
– Можно начать с этого, – предложила девушка, расстегнув запах мантии. Ласточка незаметно для Ницеара сползла на колени хозяйки, держа в лапах сапфир.