Портрет Ласточки
Шрифт:
– Префектура недовольна тем, что архимаг допустил вас к расследованию, – чиновник подул на свежую запись и достал из ящика стола колбу с порошком. Отсыпав на палец крохотную горсть, он посыпал её на пергамент и поставил сверху печать с символом префектуры, после чего продолжал: – Однако поимка злодея и изучение его записей сыграли своё, коннерат Вильцеар доложит в докладе на следующей неделе, что теперь в академии порядок. Юстициарам Квольцетара достался только выговор, никакой выездной комиссии не будет. Думаю, ваша подруга старшина Северного Дозора уже выбирает сорт вина для празднования. Она ещё в академии, а слухи на таком пятачке распространяются со скоростью феникса.
– Алериц указал мне на вас, – твёрдо заявила волшебница, пытаясь выцепить взгляд чиновника.
Он обратил на неё внимание. В ярко-голубых глазах, как у самой Ови, она увидела немую просьбу продолжить. Однако девушка рассчитывала на ответ, который не заставил себя долго ждать:
– Вы самостоятельно пришли к такому выводу? Что мы с преступником заодно?
– С помощью архимага, хотя он, подозреваю, сам не думал давать мне подсказку. Не трудно догадаться, что всё это было спланировано с какой-то целью. Но в этом вопросе появилась лишняя переменная... безумство Алерица. Какова ваша роль в академии, если отбросить формальности? – спросила она чуть тише, словно боясь подслушивания под дверью.
– Можете не таить, – отвечал Ницеар, – архимаг и его заместители знают о моей работе здесь. Префектура требует у каждой академии на своей территории отбирать и проверять лучших выпускников. Профессора выращивают вас, заставляют работать, думать, принимать на себя ответственность. Так рождаются таланты, которые идут на военную службу. Пусть Акадар Фрадур – это магическая держава, в которой воедино живёт народ из людей, полуросликов, гномов и иных чудесных народов, однако мы ничем по сути своей не отличаемся от феодальных держав юга, как ваш родной Вайндуол. Нам нужна армия для собственной безопасности, а основой армии являются могущественные чародеи.
– Не понимаю ваших слов... Кто нападет на вас? – последнее её слово заставило бровь чиновника дрогнуть. – Борьба с пиратами и разбойниками с севера диких земель – это не то же самое, с чем сталкивается моё родное королевство. Вайндуол видел вторжения кочевников, орков, участвовал в закрытии демонических порталов и...
– Акадар Фрадур медленно умирает, – начал пояснять он. – Да, это незаметно одной маленькой волшебнице, но сие есть чистая правда. Наш доминион проходил через множество реформаций, дробился и собирался заново, однако мы так и не выяснили, как раскрыть секрет бессмертия, ибо бессмертие эльфов и ангелов даровано им высшими силами; как сохранить свою цивилизацию от вкраплений чуждой культуры, которая прорастает в нас, словно сорняк, пожирая прекрасный северный сад метр за метром; как сберечь порядок – основу государственности. Именно из-за нарушения порядка – регламента, говоря официальным языком, – каких-то триста шестьдесят лет назад Третья эпоха сменилась Четвёртой.
– Прошу, мессир чиновник, – помотала головой девушка, – обойдитесь без экскурсов в историю о том, как моё королевство героически побороло восставших из мёртвых соседей к северу.
– Не побороло, – равнодушно сказал он, откинувшись в кресле. – Но мы не на семинаре, это правда. Что бы вы хотели узнать?
– Какой был план? Чтобы я собрала мозаику и... что?
– Под толщами Белопергаментной похоронены руины старого Квольцетара, возможно, более древней академии, – сказал Ницеар, взглянув на потолок. – Префектура знает об этом, но не выделяет средства на изучение нижних уровней. Слишком высокий риск остаться ни с чем. Вы должны были открыть один из множества проходов и попасть в подземную лабораторию, которая, подозреваю, – последнее слово звучало весьма наигранно, – была обнаружена мастером Алерицем. Вашей настоящей выпускной работой, по нашему мнению, было восстановление этой... тайной комнаты. Иллюзорная птица недостойна того, чтобы её создательница получила звание лучшей выпускницы.
– И вы... то есть скульптор големов был уверен, что я справлюсь за две недели до выпуска?
– В его
Девушка задумалась. Ницеар сел прямо, его взгляд не лгал. Однако пазл в голове Ласточки всё ещё не складывался. Она спросила:
– Зачем ему было убивать людей?
– Мне неведомо. Подозреваю, в связи с раскрывшимися обстоятельствами, что изначально план был бескровным. Но голему неведомы нормы морали и права. Так странно... Ведь я считал, что Дирца не умерла по-настоящему, а получила серьёзные увечья от последнего исследования отца, из-за чего повредились её голосовые связки, а тон кожи стал ненастоящим.
– Вы лжёте, – едва сдержалась от брани Овроллия. – Или недоговариваете. Но мне уже всё равно, главное, что это вы виновны в произошедшем. Из-за вас погибли люди, а желание защищать порядок сыграло с вами злую шутку. Теперь вся академия перешёптывается о случившемся. Все знают о безумстве мастера Алерица, и скоро они начнут догадываться, что и профессор Жерацир сошёл с ума не просто так, а из-за вашего плана со злодеем. Я всего лишь желала проклятую диадему, и желание моё покарало меня. Боюсь, вы отвертитесь от любого обвинения не с помощью своих знакомых, но при поддержке собственных покровителей. Потому мне нет смысла рассказывать что-то о вас. Будьте спокойны.
Равнодушный взгляд чиновника не изменился ни на миг. Он заявил, тяжело вздохнув:
– Женщины по всему миру – весьма мстительные создания. Я не поверю, что...
– Мне нужно выпуститься, и мы с вами никогда больше не увидимся. Знаете, я подумала, что ваши действия – это некий порядок. Дикий, неразумный, амбициозный, но порядок. Я не рискну прерывать этот цикл и вызывать новую волну вопросов. Хватит... Лучше выгляните во двор академии. Посмотрите, что вы увидите там.
Ницеар встал с места, подошёл к окну и открыл его. В кабинет ворвался завывающий ветер, однако чиновник, обернувшись к гостье и убедившись, что она не задумала дурного, выглянул наружу. Ови шёпотом скомандовала ласточке и показала пальцем на большой шкаф с покрытыми пылью книгами. Пернатая дематериализовалась и, пытаясь совладать с ветром, подмахнула к самой высокой полке. На глазах Овроллии сапфир, окружённый едва заметной пыльцой, протолкнулся в пустое пространство между книгами и едва слышно врезался в стенку шкафа. Прозрачный силуэт птицы почти сразу исчез.
– Не понимаю, куда смотреть? – спросил Ницеар, обернувшись. – Лучше закрыть, дует, знаете ли...
– Смотрите, как выглядит настоящий порядок, – сказала чародейка, вставая. – А искусственно созданное вами преступление вызвало лишь хаос, сумятицу и ссору меж теми, кто считал себя близкими друг другу.
Он закрыл окно и повернулся к Ови со словами:
– Главное, что префектура знает лучшую ученицу. Прощения, атессира чародейка, мне нужно работать.
Снаружи её ожидал только Илес, на плече которого сидела ласточка. Полурослик рассказал, что Паристо и Альцира на какое-то время задержались у кабинета, но вскоре прошли дальше. Кажется, их не интересовало ничего, кроме грядущей защиты выпускных работ и выпуска последнего курса. Девушка произнесла, обратив взор к окну:
– Неужели безумство – расплата за гениальность? Не того я хочу, не того...
– О чём ты? – не понимал Илес.
– Человек не должен жить по двести лет, как акадари. Высшими силами отведён срок. Нельзя искусственно увеличивать его. Всё, что ты прибавляешь себе, – это фальшивка. Пойдём, нужно вернуть диадему в реликторий, сходим к мастеру Тункве. А затем... будем отдыхать.
***
Вскоре после успешной защиты выпускной работы прошёл последний бал, который, однако, Овроллия провела в спальном корпусе, постоянно перечитывая письмо с гербовой печатью розы. Дни летели быстро, сокурсники Ласточки строили планы и пытались оживить её, но она вежливо отклоняла все их просьбы, связанные как с безобидными шалостями, так и с походами в город. Незаметно для Ови наступил день главного торжества.