Портрет с девятью неизвестными
Шрифт:
Катрин посмотрела на инспектора, её глаза блестели от подавленного страха.
– Но как мы узнаем, когда ритуал будет завершён? – спросила она.
– Мы узнаем, – ответил Дюрок, его голос прозвучал глухо. – Если мы не узнаем раньше, то это станет слишком очевидным.
Глава 14
Густой мрак обволакивал отель «Ля Вертиж», словно сама ночь
Катрин сидела у окна, глядя в темноту за пределами стекла. Но её сознание не принадлежало этому моменту. В её голове звучал голос, который она не могла игнорировать. Это был голос Жанны, холодный и исполненный упрёка.
– Ты могла меня спасти, – шептал он. – Но ты ничего не сделала.
Катрин сжала виски руками, пытаясь унять боль. Голос был неотличим от её собственных мыслей, но его тон, его непреклонность наполняли её ужасом.
– Ты оставила меня там, – продолжал он, становясь всё громче. – Ты видела, но ничего не сделала. Это твоя вина.
– Нет, – прошептала Катрин, но слова прозвучали неубедительно даже для неё самой. Она крепко зажмурилась, но голос продолжал проникать в её сознание, заполняя его обвинениями, от которых невозможно было укрыться.
Эмиль сидел на краю дивана, пальцами нервно перебирая лацканы пиджака. В его голове звучал голос Филиппа. Резкий, издевательский, он разрывал его мысли, не давая сосредоточиться.
– Ты жалкий, – насмешливо произнёс голос. – Ты прятался за чужими спинами, пока нас убивали.
Эмиль глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки, но голос становился всё громче.
– Ты слабак, – продолжал он. – Всегда был и остаёшься им. Почему ты ещё жив, а нас больше нет?
– Прекрати, – пробормотал Эмиль, но голос не утихал. Наоборот, он звучал так, словно Филипп стоял прямо за его спиной.
– Ты даже сейчас боишься посмотреть правде в глаза, – добавил голос, звуча колюче и резко. – Но ты не уйдёшь от этого. Никто из нас не уйдёт.
Эмиль дрожащей рукой провёл по лбу, его дыхание участилось. Он чувствовал, как страх и вина заполняют его изнутри, становясь невыносимыми.
Профессор Ренар стоял у камина в раздумьях, скрестив руки. Он пытался сохранять спокойствие, но изнутри его разрывали мысли, которые казались чужими, в то же время бывшие до боли знакомыми. Это был голос Антуана.
– Ты ничего не сделал, – говорил голос, звучащий с глухой укоризной. – Ты знал, что всё идёт не так, но ты молчал.
Ренар нахмурился и помрачнел. Он потряс головой, но голос не утихал.
– Ты считал себя умнее всех, но это не помогло ни тебе, ни мне. Ты мог меня спасти.
– Я не мог, – прошептал с болью в голосе Ренар. – Я не знал, что произойдёт.
– Ты знал, – парировал голос, становясь всё громче. – Ты видел знаки, но сделал
Ренар сжал кулаки, задыхаясь. Он шагнул к камину, словно тепло могло успокоить его, но голос продолжал звучать, углубляясь в сознание, словно не давая забыть.
Пьер прилип взглядом к окну. Его спина была напряжённой, а руки крепко сжимали край подоконника. Снаружи ветер срывал снег с деревьев, разбивая хлопья о стекло, но Пьер этого не замечал. Его мысли были далеко, затянуты в омут чужого голоса, который, как яд, проникал в сознание.
Это был голос Луизы. Холодный, проникающий, он звучал так, словно она была прямо за его спиной.
– Это твоя вина, Пьер, – шептал голос, наполняя комнату звенящей тишиной. – Ты знал, что здесь опасно. Ты знал, и всё равно привёл меня сюда.
Пьер крепче сжал подоконник, да так, что его пальцы побелели от напряжения. Он покачал головой, пытаясь отмахнуться от наваждения, но голос продолжал:
– Ты говорил, что это место – убежище. Но оно стало моей могилой.
– Я не знал, – выдохнул Пьер, его голос дрожал. – Я не мог знать.
– Ты всё знал, – голос стал громче, но в нём слышалась спокойная, смертельная уверенность. – И ты ничего не сделал.
Пьер закрыл глаза, его дыхание участилось. Образ Луизы всплыл перед его мысленным взором: её сияющая улыбка, с которой она приехала в отель, и та ужасная картина, которую он увидел позже в сауне. Её обесцвеченные волосы, омертвевшая кожа – всё это бритвенно острым клинком врезалось в его сознание.
– Ты всегда был хозяином этого места, – продолжал голос, полный холодного укора. – Но ты никогда не был его защитником. Ты просто наблюдал.
– Хватит, – выдохнул Пьер, но голос не утихал.
– И сейчас ты молчишь, – продолжала Луиза. – Ты стоишь и молчишь. Как и всегда.
Пьер отступил от окна, его руки непроизвольно поднялись к голове, словно он пытался закрыться от голоса, звучавшего внутри. Но голос не смолкал, становясь всё громче и настойчивее.
– Когда всё это закончится, – прошептала Луиза, – твоя очередь наступит. И никто не спасёт тебя.
Пьер сделал ещё один шаг назад, его ноги коснулись края кресла. Он опустился на него, закрыл лицо руками, а его тело сотряслось от сдавленных рыданий. Но голос не исчезал, а продолжал звучать, как эхо внутри его собственного сознания.
В этой тишине, наполненной обвинениями и страхом, каждый из оставшихся боролся с невыносимой тяжестью прошлого. Гостиная, казалось, стала эпицентром этих невидимых, но реальных страданий. Никто не смотрел друг на друга, но каждый знал: их враги теперь были не только снаружи, но и внутри.
Ночь в «Ля Вертиж» окутывала отель густым покровом тьмы, как будто сама природа пыталась изолировать это место от остального мира. Тишина, казавшаяся всепоглощающей, прерывалась лишь редкими завываниями ветра за окнами. Но все было обманчиво, потому что в глубине этих стен что-то двигалось, незримо подчиняя себе пространство.