Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

Купер Джеймс Фенимор

Ричардъ, между тмъ, притиснулъ лошадей къ снжной плотин, окаймлявшей каменоломню. Лошади замтили, что чмъ дале он подвигались, тмъ погружались все глубже; упрямо противились он идти дальше, и отступали на заднихъ лошадей, не смотря на крики и кнутъ своего вожатаго; дышловыя тоже попятилась назадъ, сани вышли изъ колеи, и покрытые снгомъ колья оставались единственнымъ препятствіемъ паденія ихъ въ пропасть. Сани безъ труда перекинулись чрезъ эту слабую преграду, и, прежде чмъ Ричардъ могъ сообразить опасность, уже половина ихъ висла надъ пропастью, глубиной въ 100 футовъ. Французъ первый замтилъ опасность, и въ ужас вскрикнулъ:

— Ахъ, мосье Ричардъ, что вы длаете. Боже мой. Боже мой!

— Чортъ возьми,

неужели вы хотите опрокинуть насъ въ пропасть, закричалъ нмецъ, выглянувшій изъ саней съ необыкновенною живостью.

— Милйшій господинъ Джонъ, сказалъ пасторъ, прошу васъ, будьте осторожне.

— Впередъ, упрямые черти! вскричалъ Ричардъ, уврившись наконецъ въ опасности угрожавшаго ему положенія и толкая нетерпливо ногами: — впередъ, проклятыя животныя.

— Боже, мы вс погибли! вскричалъ судья. Елизавета пронзительно вскрикнула и цвтъ лица негра, сидящаго въ другихъ саняхъ, сдлался грязно-срымъ. Въ этотъ ужасный моментъ, когда сани Ричарда уже перевернулись, молодой охотникъ наскочилъ на упрямыхъ срыхъ, которые отъ кнута совершенно одичали и все боле пятились назадъ, чтобы покончить съ страшнымъ мученіемъ. Молодой человкъ сильно ударилъ ихъ по голов; он быстро бросились въ сторону, и попали на прежнюю дорогу. Сани, спасенныя отъ ужаснаго положенія, перевернулись, выкинувъ, безъ особыхъ приключеній, всхъ сидящихъ въ нихъ. Ричардъ полуоборотомъ полетлъ по воздуху, и не достигъ всего на 20 шаговъ снжной плотины, которой лошади такъ боялись. Онъ держался крпко за возжи, и такимъ образомъ имлъ видъ якоря; французъ, готовый выскочить, полетлъ головою въ снгъ, и ноги его, вытянутыя кверху, представляли собою птичье пугало. Маіоръ Гартманъ, не терявшій ни на минуту присутствія духа, первый поднялся на ноги, и сказалъ;

— Чортъ возьми, Ричардъ, y васъ совсмъ особая манера выпроваживать изъ саней гостей вашихъ.

Грандъ упалъ на колни, не потерпвъ никакого вреда, и заботливо осматривалъ своихъ спутниковъ. Первое время Ричардъ совершенно смшался; но, видя что никто не потерплъ вреда, снова принялъ свой самодовольный видъ.

— Ну, что же, мы отдлались довольно счастливо, сказалъ онъ, гордо осматриваясь. Да, да, съ моей стороны было благою мыслью не бросать возжей, не то это проклятые черти давно бы покатились съ горы. A что, Дукке, разв я не выказалъ храбрости; еще минута и все пропало; я зналъ, какъ лучше удержатъ бестій, ударъ въ правую сторону и дерганье возжами привело все въ настоящій порядокъ.

— Да, нечего сказать, много сдлали твои удары и дерганье, сказалъ судья, чистосердечно смясь. Вы вс лежали бы въ бездн раздавленными вмст съ вашими лошадьми, безъ храброй помощи этого юноши. Гд же господинъ Лекуа?

— Ah! mon Dieu monsieur, я еще живъ, отозвался тотъ задыхающимся голосомъ. Подите сюда, мосье Агамемнонъ, и помогите мн подняться на ноги.

Али подскочилъ и помогъ французу встать на ноги. Мосье Лекуа выразилъ свое неудовольствіе, но, убдившись, что совершенно невредимъ, снова пришелъ въ веселое расположеніе духа. Посл насмшекъ надъ неловкостью Диккъ-Джонса, въ который этотъ однако не сознался, вс сли снова въ сани, и безъ дальнйшихъ приключеній продолжали дорогу къ дому Ричарда.

У дверей дома ихъ встртили слуги, между которыми особенно выдавались, по своему званію и наружности: дворецкій и довренный Ричарда Джонса, Веньяминъ Пенгильянъ, старый, упрямый, но весьма добросердечный дтина, и ключница, двица Птибонъ. Съ собачьей своры Ричарда раздавался страшный шумъ, въ которомъ слышались всевозможные голоса, начиная съ волчьяго воя до тявканья барсука. Ричардъ отвчалъ удачнымъ передразниваньемъ на это громкое привтствіе. Собаки, сконфуженныя превосходствомъ его, возобновили свой шумъ; только красивый бульдогъ съ мднымъ ошейникомъ оставался спокоенъ. Во время шума своихъ собратій, онъ величественно подошелъ къ Ричарду,

и повернулся къ Елизавет, которая поласкала его. Благородное животное узнало ее, несмотря на ея многолтнее отсутствіе, и выказывало свою радость. Когда она удалилась, животное наблюдало за ней, потомъ вошло въ свою конуру, какъ будто сознавая, что въ дом теперь есть кладъ, который должно охранять.

Общество въ это время отправилось въ освщенную залу, переодлось и расположилось весьма уютно. Вс казались веселыми и довольными, только раненый молодой человкъ стоялъ y окна, облокотясь на ружье, и, казалось, строгимъ взглядомъ осматривалъ присутствующихъ. Судья, вспомнивъ, что надо оказать ему помощь, послалъ за докторомъ, который явился чрезъ нсколько минутъ и приготовился осмотрть рану.

Безъ особенныхъ требованій, незнакомецъ открылъ плечо, и показалъ рану, сдланную дробью. Вечерній холодъ пріостановилъ кровь; докторъ въ этомъ мст сдлалъ надрзъ, обнаружилъ дробину, вынулъ ее, и только-что собирался сдлать перевязку, какъ дверь въ залу отворилась, и въ комнату вошелъ старый Чингахгокъ, Большой Змй, котораго теперь жители деревни звали Джонъ Могиканъ. Много лтъ пронеслось надъ нимъ, и онъ былъ уже старикомъ, но черные глаза его блестли, какъ огонь, и туловище его было такъ же крпко и прямо, какъ въ дни молодости. Замтивъ, что присутствующіе обратили на него вниманіе, онъ спустилъ съ плечъ плащъ, покрывавшій верхнюю часть его тла, подошелъ къ молодому охотнику, осмотрлъ его рану, и кинулъ взоръ на судью, который былъ изумленъ странными пріемами индйца, но все же протянулъ ему руку и сказалъ:

— Добро пожаловать, Джонъ, не хочешь ли ты принять на себя лченіе своего друга?

— Блднолицые не любятъ крови, отвтилъ Чингахгокъ по-англійски, но все же молодой орелъ былъ раненъ рукой, которая не должна длать ничего дурнаго.

— Могиканъ, старый Джонъ Могиканъ, не думай, что я съ намреніемъ пролилъ человческую кровь.

— Часто злой духъ поселяется въ лучшихъ сердцахъ

— Но съ какой стати сдлаю я вредъ молодому человку, котораго прежде никогда не зналъ и не видалъ, Джонъ; стыдитесь приписывать мн такой грхъ.

— Уши мои открыты, и я слышу слова моего брата: онъ невиненъ и не хотлъ сдлать ничего дурнаго.

Старый индецъ взялъ корзинку, въ которой были разныя травы, и искусно сдлалъ перевязку молодому человку.

— Я не хочу васъ боле безпокоить, сказалъ молодой человкъ, надвая платье. Теперь намъ остается только ршить наши права на оленя, господинъ судья.

— Я соглашаюсь, что онъ принадлежитъ вамъ; но останьтесь y насъ до завтра, тогда мы ршимъ это дло къ удовлетворенію обихъ сторонъ и приведемъ его въ ясность.

— Оно должно ршиться сегодня, отвтилъ юноша, такъ какъ я уже сказалъ вамъ, что мн нужна дичина, и я не хочу остаться y васъ на ночь.

— Но онъ будетъ вашъ ршительно весь, исключая спины, перебилъ Джонъ своего брата.

— Вы какъ разъ оставляете ту часть животнаго, которою я могу пользоваться. Мн нужно спину, и я долженъ имть ее.

— Долженъ? повторилъ Ричардъ: долгъ есть крпкій грхъ, крпче даже внутренностей оленя.

— Да, долженъ, сказалъ молодой человкъ, гордо откинувъ голову, если только человкъ долженъ пользоваться тмъ, что онъ убилъ.

— Законъ за васъ, сказалъ судья Темпль, съ видомъ обиды, перемшанной съ изумленіемъ. Позаботься, Веньяминъ, чтобы всего оленя положили въ сани молодаго человка, в отвезли въ хижину Кожанаго Чулка. Но вдь y васъ же есть имя, молодой человкъ? и я васъ опять увижу, чтобы загладить вредъ, причиненный вамъ мною.

— Меня зовутъ Оливеръ Эдвардсъ, и меня легко найти; я живу по сосдству, и мн не зачмъ прятаться, такъ какъ я не сдлалъ никому зла.

— Но вдь вредъ произошелъ отъ насъ, сказала Елизавета, и вы обидите отца моего, если отвергнете его помощь. Намъ бы всмъ было очень пріятно видть васъ завтра.