Послания Ивана Грозного

Иван IV Грозный

царство; и не мню того, как меня батюшка пожаловал благословил

государством, да и взрос есми на государстве. А князю Володимеру почему

было быти на государстве? От четвертого удельного родился. Что его

достоинство к государьству, которое его поколенье, развее вашие измены к

нему, да его дурости? Что моя вина перед ним? Что ваши ж дяди и

госнодины отца его уморили в тюрьме, а его и с матерью ( Так У; Пк

смертью. )

тако ж держали в тюрьме. И я его и матерь ( Так У; Пк смерть. )

от того свободил и держал во чти в урядстве; а он был уже от того и отшол.

И яз такие досады стерпети не мог, - за себя есми стал (А князя Володимера на

царство чего для естя хотели посадити…яз такие досады стерпети не мог, - за себя есми

стал.
– Князь Владимир Андреевич Старицкий - двоюродный брат царя, сын кн. Андрея

Старицкого, четвертого сына Ивана III («от четвертого удельного родился»). После

ареста и гибели его отца при Елене Глинской, Владимир Андреевич с матерью был

подвергнут аресту; в 1540 - 1541 гг. в правление Бельских они были освобождены и им

был возвращен их удел; Грозный приписывает эту милость себе, ибо считает, как и в

первом послании, что в 1540 - 1541 гг. (когда ему было 10 - 11 лет) он уже «достиг

возраста» и сделал первую попытку сам управлять государством (см. комментарий к

первому посланию, прим. 23). Уже в первом послании Грозный упоминает о

стремлении бояр возвести Владимира на престол (там же, прим. 29 и 30). В 1563 г.

Владимир Старицкий подвергся опале; в 1566 г. у него фактически был конфискован

весь его удел. В обстановке ожесточенной борьбы с боярством Владимир Андреевич,

несмотря на его «дурость», представлял собою постоянную угрозу для царя. В 1569 г.

он был казнен вместе с женой и младшими детьми (ср. о нем в статье: С. В.

Веселовский. Последние уделы в северо-восточной Руси, стр. 103 - 109).). И вы

почали против меня болши стояти да изменяти, и я потому жесточайше

почал против вас стояти. Яз хотел вас покорити в свою волю, и вы за то как

208

святыню Господню осквернили и поругали! Осердяся на человека, да Богу

ся есте приразили. Колико церквей и монастырей и святых мест

испоругали естя и осквернили. Сами о том Богу ответ воздадите. О сем же

паки умолчю; ныне о настоящем восписую ти. Смотри, о княже, Божия

судьбы яко Бог дает власть, емуже хощет. Вы убо, яко диавол, с

Селивестром с попом и с Олексеем с Адашевым рекосте, яко же он во Иове

хваляся: Обыдох землю и прошед поднебесную, и поднебесную под

ногами

учиних (и рече ему Господь: «внят ли на раба моего Иева?»). Тако

убо и вы мнесте под ногами быти у вас всю Русскую землю; но вся

мудрость ваша ни во что же бысть Божиим изволением. Сего ради трость

наша наострися к тебе писати. Яко же рекосте: «несть людей на Руси,

некому стояти», - ино ныне вас нет, а ныне кто претвердые грады

Германские взимает? Но сила животворящаго креста, победившая Амалика

и Максентья, грады взимает. Не дожидаются грады Германские бранного

бою, но явлением животворящего креста поклоняют главы своя. А где по

грехом, по случаю, животворящего креста явления не было, тут и бой был

(А где по грехом, по случаю, животворящаго креста явления не было, тут и бой был.
–

Во время похода в 1577 г. значительная часть городов польской Ливонии [сдалась

русским войскам добровольно («явление животворящего креста»), в том числе -

Режица, Двинск, Куконойс (этот город прежде добровольно перешел к Магнусу, но при

появлении войск Ивана IV уполномоченные Магнуса передали город царю), Эрла.

После измены Магнуса (см. выше, стр. 504) Иван в некоторых местах встретил

сопротивление; город Венден (Кесь), например, был взят после жестокого штурма (при

этом гарнизон взорвал себя, не желая сдаваться). После взятия Вендена ряд городов

(Ронненбург, Трикат) опять сдались добровольно (см.: Хроника Рюссова., Прибалт. сб.,

т. III, стр. 270-276; Ливонский поход, Военный журнал, 1852, №№ I - V; 1853, №№ V,

VI)). Много отпущено всяких людей: спрося их, уведай.

А писал себе в досаду, что мы тебя в дальноконыя грады, кабы

опаляючися, посылали, - ино ныне мы з Божиею волею своею сединою и

дали твоих дальноконых градов прошли, и коней наших ногами переехали

все ваши дороги, из Литвы и в Литву, и пеши ходили, и воду во всех тех

местех пили?
– нно уж Литве нелзе говорити, что не везде коня нашего

ноги были. И где еси хотел успокоен быти от всех твоих трудов, в Волмере,

и тут на покой твой Бог нас принес; а мы тут, з Божиею волею сугнали, и

ты тогда дальноконее поехал (Где еси хотел успокоен быти от всех твоих трудов, в

Волмере...сугнали, и ты тогда дальноконее поехал. - Вольмар не был никогда

постоянным местом жительства или владением Курбского. Называя этот город местом

«успокоения» Курбского, царь имеет в виду, очевидно, заключительные слова первого

послания Курбского: «писано в Волмере, граде государя моего Августа Жигимонта