После меня
Шрифт:
Они не захотели меня слушать, Джесс. Они сказали, что выслушают, но при этом даже не предложили мне подать заявление официально. Они лишь много кивали и записывали то, что я им рассказывала, а затем сказали, что свяжутся со мной, если им потребуется какая-то дополнительная информация.
Я продолжала надеяться, что они потребуют отложить похороны, но они не сделали этого. Тебя похоронили вместе со всеми уликами, а я осталась стоять, сгорая от желания визжать и орать всем людям, что они не знают и половины того, что произошло, что это вовсе не был несчастный случай и что все то,
Чего нельзя сказать о Ли. Ли был единственным, кому удалось быть сдержанным во время похорон. Люди говорят, что он все еще в состоянии шока. Но на самом деле никакого шока у него нет. Я это знаю. Единственное, от чего он должен быть в шоке, так это от того, что ему удалось остаться как бы ни при чем.
Часть вторая Джесс
Пятница, 4 марта 2016 года
Я все еще не могу толком осмыслить тот факт, что Сейди думает, что меня убил Ли. Да ведь это просто смешно! А я еще думала, что это у меня проблемы с психикой! Единственное объяснение, которое я могу найти, — это ревность. Ничего другого тут не может быть: реакция Сейди, обычно такой здравомыслящей, на известие о том, что я ухожу с нашей работы, была уж слишком бурной. Весь прошедший месяц она избегает меня и винит Ли в том, что он отнял меня у нее. Очевидно, в какой-то момент развития событий в будущем она позволит своей ревности завладеть ею так сильно, что и в самом деле начнет верить в то, что он меня убил.
Я пыталась заставить ее понять, что дело в ней самой, а не в Ли. Она ведь явно чувствует себя брошенной. Я предложила ей начать искать себе другую работу, но она не хочет об этом даже слышать. А напрасно, потому что если она останется там, в кинотеатре, без меня, то ее душевная рана загноится. Мне необходимо найти способ ее как-то образумить. После того как я уволюсь, станет слишком поздно. Когда человек, которого ты любишь, умирает, ты не способен мыслить здраво. Уж кто-кто, а я-то это знаю. Знаю это лучше, чем кто-либо другой. И сейчас нужно подавить это в самом зародыше.
— Привет, — говорю я, когда прихожу на платформу и вижу, что Сейди уже там.
— Привет, — отвечает она, даже не пытаясь при этом скрывать свои чувства.
Сегодня мой последний рабочий день в кинотеатре. И сегодня мы в последний раз поедем вместе на поезде. Такое ощущение, что заканчивается целая эпоха нашей жизни. Это все как-то очень странно. Вопреки всему тому, через что нам с Сейди довелось пройти вместе, Джессейди к концу сегодняшнего дня уже перестанет существовать. И никогда уже не вернется — это я теперь знаю. И я просто хочу, чтобы все это закончилось на мажорной ноте, а не в такой вот ужасной атмосфере.
— Ты так и не передумала уходить с работы? Если нет, то еще есть время организовать что-нибудь по поводу твоего ухода, если вдруг захочешь, — говорит Сейди.
— Нет, спасибо. Я не хочу никакого шума и суеты. Тем более что после работы
Она морщится и смотрит в землю, водя носком ботинка по воображаемой линии.
— Почему бы тебе не дать ему шанс, Сейди?
— Шанс на что? Мы уже больше не будем лучшими подругами, да?
— Это еще неизвестно. Ты ведь еще вообще не общалась с Ли.
Я осознаю, что в этом виноваты и она, и я сама. Я встречаюсь с Ли так редко, что когда это происходит, я хочу общаться с ним без каких-либо третьих лиц — так сказать, хочу его всего целиком для одной себя. Впрочем, однажды я вскользь предложила пойти что-нибудь выпить втроем — я, Ли и Сейди, — но, честно говоря, у Ли эта идея явно не вызвала большого энтузиазма.
— Я не уверена, что мы с ним поладим, — говорит Сейди. — У нас с ним ведь нет ничего общего.
— Я — вот что у вас общее.
— То есть мы будем весь вечер разговаривать о тебе?
— Послушай, а давай ты пойдешь с нами чего-нибудь выпить сегодня вечером после работы?
Она колеблется, а потом говорит:
— Я подумаю об этом, хорошо?
У меня мелькает мысль, что это, пожалуй, самое большее, на что я могу в данный момент рассчитывать.
— Еще не жалеешь о том, что уходишь? — спрашивает Сейди.
— Нет. Это то, что мне необходимо сделать.
— Не знаю, будешь ли ты говорить это после того, как повстаешь целую неделю в семь утра.
— Может, и не буду, — говорю я. — Но я буду иногда оставаться на ночь у Ли, и это облегчит ситуацию с ранними подъемами по утрам.
— А твой папа уже больше не возражает?
Теперь уже моя очередь смотреть в землю.
— Он смирится, — говорю я, но больше с надеждой, чем с уверенностью.
— А когда мы с тобой будем видеться?
— Во время обеденного перерыва. Если ты не против работать в утреннюю смену.
— Платить будешь ты, да? — говорит она, и на ее лице впервые появляется что-то вроде улыбки.
— Может быть.
— Но все уже будет не таким, как раньше, да?
— Не таким, — говорю я. — Но это не означает, что будет хуже. Ситуация просто становится другой.
Сейди отводит взгляд в сторону. Поезд подъезжает к платформе. Когда я сажусь в вагоне напротив нее, она все еще вытирает слезы.
Мы почти ничего не говорим по дороге с вокзала Лидса на работу. Просто уже нечего сказать. Как только мы приходим на работу, Сейди бросает свои вещи и уходит на кухню, чтобы сразу начать работать. Обычно она не делает этого с такой поспешностью.
— Привет, конфетка, — говорит Адриан, заходя в комнату для персонала и обнимая меня. — Не могу поверить, что сегодня твой последний рабочий день.
— Я знаю. Но я буду сюда приходить и смотреть здесь фильмы. Так что ты так легко от меня не избавишься.
— Ну, тогда постарайся не рассып'aть свой попкорн. Ты, возможно, будешь роскошным секретарем на своей новой работе, но я-то знаю, какая ты вообще-то неряха.
Я тыкаю ему пальцами под ребра, не придумав, что можно ответить, и выхожу из комнаты для персонала. В коридоре я тут же сталкиваюсь лицом к лицу с Ниной.